Тотальность иллюзии

Два этих примера ярко иллюстрируют тот водораздел, который наблюдается между социальными и природными условиями нашего существования. Но они также показывают следующее. Чем более общество независимо от непосредственного контакта с окружающей средой, тем менее оно заинтересовано в создании отдельных слов. Неожиданным свидетельством тому служат обозначения животных в биологии, когда наименования на латыни есть, а в обыденной речи – нет. Культура настолько свободна, что может позволить себе создать искусственное пространство для соответствующих специалистов, труд которых почти никак не востребован большинством населения (да простят меня представители столь уважаемой мной науки).

Однако верно ли обратное? Означает ли высокая степень зависимости данной группы от природы наличие в рамках её культуры большого числа слов, именующих проявления и предметы окружающей среды?

На этот вопрос не так-то легко ответить. И тому есть следующие причины. Первая. Совершенно избежать обозначения социального локуса действительности ни один коллектив не способен. Поэтому хотя бы какие-то слова, посвящённые данной области, будут присутствовать. Это обстоятельство само по себе накладывает некие пределы возможности именования мира природы.

Вторая. Простых ярлыков для животных и растений явно недостаточно. Должны быть связки и вспомогательные языковые единицы, которые бы соединяли разрозненные явления и предметы природы в единое целое, по крайней мере, в рамках соответствующей системы. В противном случае нужда в именовании выглядела бы странно, потому что хватило бы и указания. И снова данные слова могли бы использоваться в контекстах, не имеющих прямого отношения к окружающей среде, но переноситься на мир культурный.

Третья. Большую роль играют размеры данного коллектива. Если вспомнить мои примеры, то обнаружится, что существование биологов с их особым языком – это возможность общества отдавать часть ресурсов на то, что не применяется большинством других людей. То же самое касается и многих других специалистов, имеющих собственный жаргон. Вследствие того, что носителей коммуникационной системы – огромное множество, она в состоянии позволить себе существование отдельных, но не изолированных областей, в рамках которых присутствуют особые имена и обозначения. Если же, напротив, группа невелика, то весь её словарный запас распределяется равномерно, и, по сути, каждый знает ровно столько же единиц, сколько и любой другой её представитель.

Если вообразить себе ситуацию, когда носителей много, но все они плотно спаяны с природой и зависят от неё, то не совсем понятно, начнёт ли язык дифференцироваться по подгруппам, с собственной специализацией в некой узкой области знания, либо же мы увидим образование новых коммуникационных систем, но с той же плотностью данных, что и у изначальной. Проще говоря, что произойдёт – появление или углубление?

В истории известны примеры довольно жёсткой зависимости, но с большой плотностью населения. Многие первые цивилизации крайне болезненно реагировали на изменения в окружающей среде, а также не расщеплялись на более мелкие, и, тем не менее, демонстрировали более серьёзный уклон в сторону социальной сферы именования. С другой стороны, местности, позволявшие её обитателям оказываться изолированными от иных групп, очевидно, показывали образование новых языков, но с той же насыщенностью словесного репертуара.

По видимости, сама плотность населения может оказывать глубокое воздействие на состав коммуникационной системы. В зависимости от того, насколько насыщенной является социальная жизнь данного коллектива, складывается более очевидная предрасположенность к её обозначению.

Четвёртая. Важно само качество окружающей среды. Чем более разнообразной она выглядит в глазах наблюдателя, тем больше потребность в нюансах, а, следовательно, создании новых слов. Здесь существенно следующее. Не имеет значения, насколько реальность многогранна в действительности. Не существует критериев, по которым кто бы то ни было получал возможность определить, что это такое – дифференциация. Если, скажем, я отличаю голубой от небесного, это ничего не говорит о вещах, которым я приписываю данные цвета, но только о моих способностях к разведению их по сторонам. То же самое касается и групп людей, которые дают имена. Всё зависит от их коллективного восприятия и от желания его воспроизвести в языке.

Кроме того очень важно, чтобы группа была готова потратиться на данное предприятие. Потому что, поступая подобным образом, она автоматически теряет ресурсы на обозначение чего-то другого, тоже предположительно существенного. Вообще же это очень сильно напоминает ситуацию со следами в снегу. Для одного – они просто огрехи в ровной поверхности, тогда как для его визави – они целый мир, наполненный смыслами и информацией.