Тот случай между Илаем и Гвен (ЛП)

— А ты знаешь, что она закончила роспись? Или ты забыл, что земля продолжает крутиться, даже если ты остановился? Сейчас я иду на церемонию открытия росписи. — Она распахнула дверь. — Ты со мной или нет?

— Иду, — пробормотал я, придержав для мамы дверь.

Честно говоря, я не знал, что Гвиневра успела закончит роспись. Она много раз пыталась встретиться со мной, поговорить, но я не подпускал ее к себе. Мне все еще было плохо.

— Что ж, разве это не напоминает один фильм? — Мама окинула взглядом докторов, медсестер, почти здоровых пациентов и даже прессу.

Гвиневра стояла напротив всех, крепко сжав руки. Она всегда так поступала, когда волновалась. Она выглядела мило, надев простую розовую юбку, черную рубашку с V-образным воротом и убрав волосы в косу на боку. Она даже нанесла легкий макияж. Увидев маму, Гвен кивнула, а потом ее взгляд переместился на меня. Улыбнувшись, она перевела взгляд на толпу.

— Спасибо всем, что пришли. Многим из вас, я в курсе, директор больницы не оставила иного выбора, — произнесла Гвиневра, и люди вокруг засмеялись.

Мама скрестила руки на груди, наблюдая за смеющимися.

— Когда меня впервые попросили сделать роспись в вашей больнице, я не даже представляла, с чего можно начать. Поэтому я гуляла по коридорам больницы. Иногда вы замечали меня, но чаще всего не обращали на меня никакого внимания, так как все ваше внимание было приковано к больным. За то время, что я провела здесь, многие из пациентов ушли, кто-то в счастливый путь, а кто-то в печальный. Всегда оставались только вы, медики, что бы ни произошло. Быть врачом… это действительно то, чего вы хотели? Я надеюсь, моя роспись послужит напоминанием о когда-то данном вами обещании, и мы, пациенты, благодарим вас за это.

Она повернулась и кивнула, чтобы занавес сняли.

В одно мгновение покров был снят, и все замерли, не произнося ни слова.

На стене были изображены пациенты, гуляющие в парке: пожилые, сидящие кто в инвалидных колясках, кто на скамеечке с тростью в руках, подростки, слушающие музыку, родители, держащие детей на руках. В углу, от потолка до пола был нанесен текст клятвы Гиппократа.

Вот почему она просила мой медицинский справочник.

Я, мама и все присутствующие здесь люди вновь прочитали знакомые нам слова:

«Клянусь честью, используя все мои знания и умения, исполнять этот завет:

Я приму все необходимые меры во благо больного, избегая залечивания и терапевтического нигилизма.

Я буду помнить, что медицина, как и наука, — это искусство, и что доброта, сочувствие и понимание могут превосходить по силе действия хирургический нож или химическое обезболивающее. Мне не будет стыдно признаться в незнании или обратиться за помощью к своим коллегам, когда их знания потребуются для лечения моего пациента.

Я буду уважать конфиденциальность моих пациентов и хранить их проблемы как тайну. Особенно внимательно должен я действовать в вопросах, от которых зависит жизнь пациента. И, если мне удастся спасти жизнь, я буду благодарен за это. Но также в моей власти может быть и лишение жизни. Памятуя о собственной тленности, эту великую ответственность я должен принимать со всей смиренностью. Главным образом я не должен играть в Бога.

Я буду помнить, что лечу не лихорадку или раковую опухоль, а больного человека, чье заболевание может повлиять как на близких, так и на финансовую стабильность его семьи. И в этом тоже моя ответственность.

Каждый раз, когда смогу, я буду предотвращать болезнь, потому что предупреждение лучше лечения.

Я буду помнить, что остаюсь членом общества со специальными обязательствами ко всем моим товарищам по разуму, как здоровым, так и больным.