Тот самый снег

Первый мой приезд в этот город состоялся поздней весной, в мае, когда все цвело, кричало о жизни и гребле и еще больнее травило душу.

В этот приезд я общался в основном с одной из старост – Натальей (2D9).»

Против воли я, почти не напрягая память, вспомнила и эту самую Наташу – мать-одиночку лет тридцати или около того, учившуюся на курс старше нас. Работавшую где-то на почте в том городе и даже жившую., по случайности прямо во дворе института. Точнее, сама «академия», оккупировавшая бывший заводской детсад и оставившая себе даже детские табуретки как мебель для аудиторий, находилась во дворе этого, достаточно большого для того города, девятиэтажного дома. Где в одном из подъездов под балконом первого этажа был оборудован проволочный вольер, в котором кто-то держал собак…

Сама же Наташа, одна из известных своей пронырливостью старост, в институт ходила в короткой юбке, сияя беззастенчиво оголенными ногами. Хотя, если говорить честно, кроме ног в ней не было ничего, на что мог бы упасть взгляд преподавателя. Грудь ее была немаленькой, но сильно отвисшей, а лицо отталкивало очень грубыми чертами. Не знаю, почему Виктор Васильевич дружил с нею и общался в коридорах академии даже при мне – общался, как со старой подругой… Или даже бывшей любовницей?

Я поднялась вверх по тексту и сравнила обозначения. Я, то есть Юля, относилась к классу «А», Ирина к классу «С», а Наталья к классу «D». Возможно, этот класс означал именно закадычных подруг, в отличие от моего класса… Ведь я-то все-таки была его любовницей…

Но почему он назвал меня чужим именем? В этом, вероятно, мне еще предстояло разобраться.

И что обозначали две других класса? Видимо, деление на классы шло по степени овладения телом той или иной женщины…

Я подумала о том, что помимо воли пытаюсь раскусить классификацию моего бывшего математика – циничную, но очевидно важную для его воспоминаний. И почувствовала, что сама от этих мыслей возбуждаюсь все сильнее и сильнее.

По моей коже бегали мурашки; между ног у меня как намокло сразу, так и продолжало становиться все мокрее и мокрее; вероятно, в конце дня мне предстояла радикальная смена белья – будучи женщиной, я всегда хранила в запертой секции своего стола не только помаду, тушь и влажные салфетки, но также несколько пар запасных трусов и колготок, и кроме того две пачки прокладок разного назначения.

Я снова посмотрела в окно.

Мемуар был столь хорош, что мне хотелось читать его медленно-медленно, растягивая свое удовольствие.

«С Юлей я познакомился в следующий приезд. Все студенческие потоки были разными, и в них выделялись отдельные компании. В этом четко выделялась группа «хлебников» – то есть работников хлебокомбината. Это была очень небольшая и очень дружная группа – 4 девчонки, которые снимали комнату в двухкомнатной квартире 12-этажного дома у полупарализованной бабки.

Этими хлебниками были моя Юля, еще одна Юля, Галя и Света, которая была старостой. Пятой в компании была Татьяна (D11), но она жила в частном секторе у тетки.»

Прочитав эти слова, я, кажется, наконец разобралась в классификации, которой придерживался мой бывший преподаватель.

Имена он сохранил подлинные, за исключением моего – видимо, как раз потому, что меня все-таки имел – и Валиного. Но тут, возможно, он сделал отступление от реальности только для того, чтобы мы с подругой носили одинаковые имена, как было на самом деле.

Я уже поняла, что к классу «А» он отнес тех женщин, с которыми хоть раз в жизни занимался сексом. Но ни со второй «Юлей» – то есть с грудастой Валей – ни с Галей, ни с нашей старостой Светкой он не только не занимался сексом, но и вообще не проявлял к ним никаких признаков мужского внимания. А Татьяну он просто щупал, я однажды подсмотрела это в передней нашей съемной квартиры, куда та регулярно приходила по вечерам выпить водки и спеть несколько песен: у нее были такие груди-мячики, что только дурак мог отказаться от проверки их на упругость – это я знала абсолютно точно, обсудив все с нею уже на той сессии, когда Виктора Васильевича с нами больше не было. Значит, старосту Наташу он тоже не имел всерьез, а только щупал в разных местах. Причем не раздевая, в отличие от своей бывшей студентки: у математика классы наверняка строились по убыванию степени…