Тот самый сантехник 3

Боря шёл, пинал снег в негодовании. Жаль метро нет в их городе, как в Новосибирске. Уездный городок хоть и рядом с райцентром, но до миллионика не дотянул, со всеми его сопутствующими привилегиями. Вроде и порт есть, и железнодорожный вокзал, и автовокзал. И даже аэропорт был. Раньше. Для малой авиации. Но тот встал ещё в год рождения Бориса и кроме как дрифтерами больше никем и не используется толком.

Поэтому — маршрутка. Поэтому — толпа людей с замёрзшими лицами. Из которых больше всего жалко очкариков. Вроде видят что-то перед собой, а вроде и нет. В инее стёкла. А как в тепло заходят — пелена, завеса. Беззащитные лица, растерянные.

Боря пока на нос в перчатках тёплым воздухом дышал и ключи от авто перекладывал, понял вдруг, что нервов вокруг много, а он — один. А себя беречь надо.

Руки зашарили по карманам в поисках телефона. Доктор всё-таки ещё по выписке предлагал психотерапевта посетить.

«Пусть там пустырника выпишет что ли или валерьянки», — подсказал внутренний голос.

Пальцы нащупали визитку цветастую. Хорошо, когда одна куртка на все случаи жизни. Другая пока только — плащ-дождевик. Полтинник по карманам не потеряется.

Без особых изысков на визитке написано было: «Цветаева Ирина Олеговна». И под номером подпись: «К людям — по-людски».

Проникнувшись посылом, Боря даже номер сразу набрал, чтобы бабулькин голос успокаивающий послушать и получить консультацию удалённо. А там, конечно, рублей пятьсот ей скинет. Не в кабинет же на приём ходить. Это всё для мажоров и хлюпиков. А он — мужик. И не собирается всей этой херней с мозгоправством заниматься. Не умеешь решать проблемы, умирай молодым.

Но голос Ирины Олеговны тоже молодым оказался, даже немного томным. Тут то Боря и понял, что хирургу хоть и под шестьдесят, но дочь поздно завёл. Возможно, даже от молодой любовницы. Такой дочь свою любит и в обиду не даст.

«Лет двадцать пять ей. Плюс-минус», — подсказал внутренний голос и тут же добавил: «С такой и поговорить можно. Записывайся что ли на вечер. День-то всё равно по шву пошёл. Раньше не справимся».

Поправив сумку на плече с вещами-пожитками и ополовиненным термосом, Боря даже кивнул мыслям своим.

«Всё херня, главное беречь здоровье. А переночевать на раз и у Степаныча можно», — добавил внутренний голос как старому другу.

Снова кивнул Борис. Давно старика не видел. А вон и маршрутка. Осталось только пробиться и вылезти без потерь. А город, конечно, рано или поздно наберёт свой миллион населения. И метро им обязательно построят.

Глава 4 — Собачья направленность

Это ж надо было так лохануться и автомобиль без прогрева на ночь оставить. Доверился сигнализации, проспал шесть часов к ряду и всё, коловая. А много времени надо, чтобы на ветру движку остыть?

С этой мыслью Боря пылко устремился в маршрутку, готовый расталкивать локтями народ, но с кем сражаться? Сначала пропустил бабушку с тросточкой, потом женщину беременную на ступеньку подсадил, в положении всё-таки, потом помог школьнице, портфель которой был больше, чем она. Пришлось поднять на руках подмышки, да так и поставить наверх. Если знания того стоят, но новый Ломоносов растёт.

А по итогу, когда сам залезть попытался, получил в лоб локтем от бабки, женщина в положении оттоптала ногу, как слон прошёлся, а девочка с разворотом портфеля придавила его к двери так, что затылком стукнулся. Она вроде и не виновата, просто внутри биомасса сама двигается. И если мужик, придавленный к стеклу лицом, руку сзади повернёт или ногой дёрнет, это тело, как единый организм и ответит. Тогда через шубы и кутки движение передастся, и тут, в кризисной точке входа по лбу то и прилетит.

Водитель маршрутки в этой ситуации попытался только закрыть дверь, но мешала сумка за плечами пассажира. Дернула раз-два, и обратно отъехала.

— Так, мы никуда не поедем с открытой дверью! — донеслось от водителя из той касты в городе, которая в снегопад никогда цены не задирала.

Боря попытался поднять сумку над головой, но не успел. Бабка первой и вытолкала его вон костылём со словами:

— Молодой ещё, сам прогуляешься!

Как итог — он остался на остановке. В одиночестве и вопросом «что это было?». Ветер ответа не давал, снова бил по лицу, кусал щёки и нос. Снег сыпал на шапку и зимние ботинки как будто гастербайтер лопатой с крыши остановки кидал.

Но маршрутке тоже оказалось не легко. Едва отъехав от остановки, ГАЗелька снова попала в пробку. Сколько не смотри налево или направо, та тянется в обоих направлениях в туман.

Город встал. Может и есть проблески через километр-другой, но того не видно — словно пеленой всё укрыто. Снег густой сыплет, надёжно укрывает город от сглаза или порчи. Не видно больше ни дырок в асфальте, ни пошарпанных фасадов зданий. И на отсутствие скамеек можно больше не жаловаться. Не видно ни одной под снежным пленом. Может есть, может нет — кто знает?

В кармане куртки зазвонил телефон. Рука в перчатке потянулась за гаджетом, подхватила. На дисплей сыплет белой мукой, а на нём «Батя» отображено. Помнит, родня. От того немного теплее ушам и на душе.