Тот, кто меня разрушил

Внезапно мне становится холодно, очень. Весь прогресс последних дней стирается одним детским вопросом — когда МЫ вернёмся. Дети не видят сложностей, не задумываются о них. Даже Дима — и то такой. Он почувствовал связь, которую мы с Максом не замечали, и сразу записал нас в категорию «мы».　

Макс подминает меня под бок и, не открывая глаз, требует: — Что случилось?　

— Дима прислал сообщение. Инга заставляет его учиться.　

Макс заспанно моргает, целует меня в висок и усмехается.　

— Я так и знал, что она его приструнит. У друга дома ремонт, и они с женой жили в гостинице, вот я и предложил, чтобы они на время переехали. Инга — медсестра, очень давно мечтает о детях, но у них с мужем не получается.　

В такие минуты любящие пары говорят о своих детях, о будущем. Но это не про нас. Нам бы дожить до завтра без ночного кошмара. Обоим.　

— Ты мне больше не снишься, — вдруг осознала я.　

— Кошмар стал реальностью, — нахмурился Макс, и я поспешно поцеловала его пальцы, показывая, что это не так.　

Больше откладывать нельзя, надо во всём признаться. Объяснить, что я скоро уеду, без этого никак. Слова, сказанные в моменты страсти, не меняют реальность: мне придётся вернуться домой, чтобы навсегда избавиться от Олави. Не знаю, как, но без этого нельзя, и я не должна вмешивать Макса в это грязное дело. Когда он просил за него держаться, то не подозревал, что я всё ещё в клетке. И теперь недосказанная правда ждёт, чтобы выплеснуться и растопить воск наших отношений.　

Я сижу в старой клетке с прутьями из страха и бессилия и слежу, как передо мной разыгрываются сцены возможного счастья. Я притворяюсь, играю в новую, излечившуюся себя, и лгу Максу.　

В том, что мы не сложимся вместе, будет только моя вина.　

Одно дело — взрослые отношения, совсем другое — когда в ситуации замешан ребёнок. Дима ждёт моего возвращения в Анапу, но этого не случится, поэтому больше тянуть нельзя.　

— Дима спросил, когда мы вернёмся. С чего он решил, что я приеду вместе с тобой?　

— Ага! Так вот, что тебя испугало. Дима сам это придумал, потому что детям всё кажется простым и доступным. Захотел — сказал — получил. Не думай об этом, я справлюсь.　

— Что ты скажешь ему, когда я не вернусь?　

Этим уверенным вопросом я стёрла всё сказанное ночью.　

— Когда ты не вернёшься. — Какое-то время Макс привыкал к этой мысли, потом продолжил. — Мне не придётся ничего объяснять, он и сам заметит.　

— Ха-ха, смешно. Как ты объяснишь, почему я не вернулась?　

— Лара, перестань. Дима и так об этом знает, вы уже не раз прощались. Ты ведь не собиралась возвращаться в Анапу, не так ли?　

— Не собиралась.　

— Ты объяснила это Диме перед отъездом. Тогда в чём дело?　

Дело в том, что я хочу остаться, но не знаю, как. Не могу взвалить свою жизнь на плечи Макса. Я должна сказать правду, но безумно боюсь его реакции. Разочарования? Презрения? Того, что он отшатнётся от меня, как от прокажённой? Да. Да. Да. Боюсь захлопнутой двери за его спиной.　

Первый росток доверия вбит в асфальт подошвой недосказанности. Трусости, если хотите. Моей.　

— Выбор за тобой, Лара. Я уже всё сказал.　

Сорвавшись с постели, Макс ушёл в ванную и захлопнул за собой дверь.　

**********　

Я не знаю, что держит меня в городе. Мы ужинаем с родителями каждый день, но уже обсудили мой отъезд. Они собираются навестить меня на Рождество, вместе с сестрой. Мы настроили скайп, обменялись рецептами, залепили дыры в понимании друг друга свежей штукатуркой.　

Нет, это неправда. Начнём с начала.　

Я знаю, что удерживает меня в городе — ожидание чуда. Спонтанного разрешения всех моих проблем. Я так долго мечтала о поездке в Россию, что не подумала о том, как страшно будет возвращаться. Мой отпуск на самом деле был побегом, но я не продумала его до конца. А теперь не знаю, что делать. Как признаться Максу во всём и при этом не потерять любящую глубину его взгляда? Каждое утро я обещаю себе, что сегодня обязательно скажу правду, но приходит ночь — а я так и не решилась сломать хрупкий хребет нашего счастья. Макс больше не спрашивает меня про Олави, а я — не признаюсь, что он жив. Больше, чем жив. Олави всё ещё сильнее меня и всей моей жизни.　

не уезжаю, и Макс упрямо остаётся рядом.　

— Когда ты вернёшься в Финляндию, я уеду обратно в Анапу. Посажу тебя на самолёт — и всё. А пока уж потерпи мою компанию, — твердит он.　

Я знаю, чего он ждёт — моего решения. Не скажет больше ни слова, не попросит, не заставит. И уж точно не станет уговаривать. Он уже предложил мне всё, что я захочу взять, всего себя. Дважды при родителях, а третий раз — когда пригласил воспользоваться им, чтобы мне стало легче. Макс пообещал, что сделает всё возможное, чтобы я осталась, — вот и делает всё, что считает возможным. Дарит мне главное, к чему я стремилась так долго — свободу выбора.　

Мог бы потребовать, заставить меня остаться, но нет, он этого не сделает. Иногда порывается что-то сказать, но сдерживается, хотя и с огромным трудом. Вспоминает Олави и поэтому осторожничает, не давит. Отдаёт мне всего себя и ждёт моего решения.