Тот, кто ловит мотыльков

– Господи, Юра, Жанна, о чем вы говорите! Вы что, не знаете меня? Разумеется, не имею! Это законченная чушь, вы поглядите на их рожи, вот на эту рожу, например, поглядите! – Он по-ленински указал на Бабкина вытянутой ладонью. – Это же бандит! Я не знаю, Жанна, где были твои глаза, когда ты их нанимала, но они подставят всех: меня, тебя, Юрика, кого угодно, чтобы только нажиться на нашей беде! На горе нашем нажиться! А эта физиономия пронырливая? – Медников живо обернулся к Макару. – Я вас, вас, юноша, имею в виду! У вас на лбу написано, что вы лжец и шельмец! У вас в послужном списке столько расследований, сколько у приличных людей к пятидесяти годам не наберется! – Он повысил голос. – Что вы наделали, подлецы, бездари? Вы же оборвали единственную ниточку к Оксане!

Но его выступление не произвело ожидаемого впечатления. Илюшин вежливо покивал в ответ на лжеца и шельмеца, а когда Медников выдохся, пожал плечами:

– Сначала вы даете понять, что с вашей сестрой все в полном порядке, окружающие напрасно тревожатся. А затем, получив письмо от вымогателя, в истерике требуете от Жанны и Юрия выложить полную сумму! Ну, Лев Леонидович! Вы нас за идиотов держите! А это нехорошо. Нехорошо, – укоризненно закончил он.

Лев с неудовольствием посмотрел на него.

– Козлина ты, черт серый, – сказал он без намека на прежний добродушный широкий баритон. – Надо было нашу дуру подбить гнать тебя к чертовой матери. Упустил я, блин, драгоценный момент.

Со сменой интонации Медников скинул двадцать лет и превратился в тридцатипятилетнего мужчину.

Жанна ахнула. Илюшин обрадовался:

– О! Вот сейчас, Лев Леонидович, вы похожи сами на себя! Наконец-то! Эти ваши словечки, ужимки, маска престарелого ловеласа сбивали меня с толку и попросту надоели, честно говоря.

– Не смей оскорблять Жанну, – процедил Юрий. – После того, что ты сделал…

– Не тебе, содержанке, меня учить! – огрызнулся Медников. – Если б ты мог, первым вывел бы три ляма. Я просто раньше тебя сообразил, как это сделать!

– Как я и предсказывал, Жанна Ивановна, – подал голос Бабкин. – Этот тип понятия не имеет, где ваша сестра. Он нанял двух мальчишек и заплатил им, чтобы один вручил утром письмо Инге, а второй сел за руль мотоцикла и забрал деньги. Они несовершеннолетние оба. И оба ревели от ужаса, что родители узнают об их похождениях. Мысль о полиции им даже в голову не пришла. Хотя вымогательство в целях получения имущества в особо крупном размере – не сказать чтобы мягкая статья. От семи до пятнадцати, если мне память не изменяет. А еще ведь и с участием организованной группы!

– Это двое малолетних идиотов, что ли, организованная группа? – фыркнул Медников.

– Именно этот богатый аргумент в свою защиту вы предъявите на суде, – посоветовал Макар. – Вот с этой самой интонацией. Он вдребезги разрушит всю линию представителей обвинения, которые будут требовать для вас десяти лет!

Медников изменился в лице.

– Я даже не похищал никого! – выкрикнул он.

– Тогда семи, – согласился Илюшин.

– Вы чокнулись, что ли? Какие семь лет? Я эти деньги, считай, просто взял из семейного кармана! Вы видели ее сейф? Он лопается от бабла!

– Из семейного кармана, – без выражения проговорила Жанна, и вдруг кинулась на Медникова, завывая, как дикая кошка. – Сволочь, тварь! Ненав-и-и-ижу! Скоти-и-и-ина!

Остро заточенные ногти-стилеты вспыхнули серебром, и Медников заорал, схватившись за лицо.

– Мы думали!.. Оксану нашу!.. А ты! Ворюга, жадина! У-у-у!

Бабкин оттащил ее; Жанна рвалась со страшной силой, выставив перед собой руки и целясь двоюродному брату в глаза. Бледный Лев Леонидович, на правой щеке которого алели три ровных, словно по линейке проведенных полосы, шатаясь, подошел к дивану и рухнул.

– Юрик… перекись… – слабо бормотал он.

– Серную кислоту тебе в морду, тварь, а не перекись! – рвалась и плевалась Жанна. – Барином он тут ходил, харя! Аа-а, пусти меня!

– В полицию звони, Юрик… покушение… Она на меня покушалась!

Сергей бросил взгляд на Илюшина и увидел в глазах напарника мечтательное выражение: Макар тоже представлял, что сделает разъяренная женщина с этим сытым холеным паршивцем. Это заставило его прийти в себя.

– Жанна Ивановна, дайте нам с ним поговорить, – прогудел он.

Баренцева перестала вырываться. Она тяжело дышала, с красного лица струился пот. Юрий сообразил: подошел, полуобнял ее за плечи.

– Пойдем, Жанна, пойдем…

– Юрик, он ведь все это придумал, для нас придумал!

– Знаю…

– Оксана тут вовсе ни при чем!

– Пойдем, пусть Макар Андреевич и Сергей разберутся.

Судя по яростно-мстительному взгляду, брошенному Жанной на братца, она была уверена, что его будут пытать паяльником. Илюшин подумал о том же, потому что, когда за Баренцевыми закрылась дверь, шепнул напарнику:

– Ну у тебя и репутация, Серега!

– Ты-то вообще шельмец, – напомнил Бабкин.

– Обеззараживающее, срочно… – стонал Медников.

Как ни странно, даже с распухшей щекой он не утратил своей античной красоты.

Макар придвинул стул.