Тот, кто ловит мотыльков

С безмятежной улыбкой Ксения кивнула и продолжала свое занятие. У Маши мороз пробежал по коже при виде выражения на ее лице. «Они только усугубили ее состояние, – с тихим ужасом осознала она. – Ни Колыванов, ни Пахомова, – никто из них в действительности ей не помог, они только глубже затолкали ее болезнь, точно тряпку в бутылку…»

– Марина заблудилась в лесу, – дрогнувшим голосом сказала она. – Ты сама рассказывала, как вы организовывали ее поиски.

«Зачем я это повторяю?»

– Ну да, заблудилась! В прошлом августе, ага.

– Ты думаешь, она провела год в лесу и вернулась за моей курицей?

Жалость во взгляде девочки была ненаигранной.

– В лесу нельзя прожить целый год. Там холодно зимой и есть нечего, – выделяя каждое слово, медленно, как для маленького и очень глупого ребенка, растолковала Ксения. – Вы что, теть Маш! Сами-то попробовали бы хоть неделю тут провести. – Она хихикнула. – В воде, между прочим, червячки, мне про них Немец рассказывал, они невидимые, ну, как микробы… – Ее гладкий белый лоб прочертила сосредоточенная складка. – Только они, кажется, не настоящие микробы, а микро-орга-низмы. Это другое! Если эту воду пить некипяченой, то можно отравиться. А кипятить ее нужно правильно, я вам потом покажу. Уж точно не в чайнике! – Она коротко рассмеялась, но вновь посерьезнела. – Марина умерла. Ох, упокой Господь и прими душу ее! – Маша узнала интонацию Тамары Михайловны. И неторопливое, торжественное движение руки от лба к груди для крестного знамения тоже было ее.

Она тяжело вздохнула.

– Если Марина умерла, кто убил мою курицу?

– Марина и убила. Мертвые любят кровь. Поэтому на крыльце ничего не было.

Маша на несколько секунд закрыла глаза. Темные пятна замерцали на изнанке век, а между ними поплыли головастые червячки – должно быть, те самые микро-орга-низмы, перебравшиеся из воды в ее мозг.

– Здесь лес хозяин, – доносился до Маши уверенный детский голос. – Сначала взял Марину к себе, потом вернул. Только они возвращаются уже другими. Это я виновата.

Маша открыла глаза и повернула голову на внезапно одеревеневшей шее.

– Я загадала в лесу на ведьмином круге, чтобы Марина вернулась, – объяснила девочка в ответ на ее невысказанный вопрос. – А загадывать надо было правильно. «Вернулась живая-здоровая и чтобы ни один волосок не упал». Про волоски обязательно надо говорить. Я не сказала, и Марина теперь ходит по Таволге. Только она, ну, неживая. Плохо, конечно. – Ксения вздохнула. – Мне ее надо найти. Если у вас еще одну курицу убьют, вы мне скажите, ладно? Это значит, ей у вас понравилось, она к вам часто будет наведываться.

– Зачем тебе ее искать?

– Кто привел мертвеца, тот может загадать ему потом одно желание, – авторитетно объяснила Ксения. – Мертвец обязан выполнить. Марина здесь из-за меня. Она должна теперь сделать, что я попрошу.

– А что ты попросишь?

Маша была уверена, что не получит ответа под предлогом «нельзя рассказывать о желаниях, иначе не сбудутся». Но девочка спокойно отозвалась:

– Чтобы бабушка жила еще сто лет и никто меня отсюда не забрал.

Маша так же медленно повернула голову обратно и стала смотреть в небо. Почему шея ворочается как у Железного Дровосека? Продуло ее, что ли? Или это пепел покойной курицы стучит в ее выю?

– У тебя два желания, – уточнила она.

– Чего?

– Ты в одну обертку хочешь упаковать две конфеты. Первое твое желание – про бабушку, второе – чтобы тебя не забирали.

Ксения, забыв про палочку и часы, уселась перед Машей.

– Ой, и правда, – огорчилась она. – Я не подумала. Надо как-то по-другому… Сейчас, я соображу…

Она почесала за ухом, точно щенок. «Напрасно я развожу панические настроения на ровном месте, – думала Маша, краем глаза наблюдая за ней. – Конечно, когда она сказала о мертвой Марине, ее слова прозвучали жутковато… Но в действительности для нее это просто увлекательная сказка… Она верит в домовых, куриных богов, ведьмины круги и прочую разнообразную нечисть, и бродячие покойники вписываются в эту картину мира как родные».

– Как бы мне так… – бормотала Ксения, сморщив нос. – Пожелать, может, чтобы такие, как Корниловы, больше никогда здесь не появлялись? Не, это незачем. Они и так не появятся.

– Почему ты так думаешь?

– Марина их извела.

– Не извела, а изгнала. Но они ведь, кажется, были друзьями?

– Она со всеми грызлась. Сегодня друзья, завтра шкура от осла. А эти, Корниловы… звери, а не люди. Хуже Бутковых!

Вот так раз. Ксения, оказывается, тоже не любит Альберта с женой.

– Бутковы-то тебе чем не угодили? – миролюбиво спросила Маша.

Девочка не ответила. Она сосредоточенно завязывала узлом черешок листика.

Маша вытянулась во весь рост, сцепила пальцы под затылком. В позвоночник уперлась какая-то кочка. «Надеюсь, это не муравейник».

– Что еще вытворяли здесь Корниловы? – спросила она, сквозь полуприкрытые ресницы наблюдая за Ксенией.

– Ульи подожгли у Валентина Борисовича.

Маша широко раскрыла глаза и села.

– Подожгли ульи?!

– Да. Четыре улья спасли, а один сгорел. Валентин Борисович плакал, я сама видела. А в тех, которые спаслись, пчелы потом болели. Они же умные, все понимают.

Маша потерла лоб.