Тот, который колеблется

– Куда бы вы хотели пойти?

– Обратно в город.

– Куда?

– У вас есть крыша над головой?

– Да, есть.

Амелия пожал плечами.

– Думаю, можно было бы пойти туда, отогреться.

– Можно, – согласился Роджер.

Они повернулись спиной к океану и пошли к выходу из парка. Амелия взяла его под руку, потом прислонила голову к плечу, а ему думалось, какая же она симпатичная, он чувствовал на руке её пальцы, которые иногда сжимали её, и ещё он думал о том, что у него никогда в жизни не было симпатичных девушек и что вот эта девушка – действительно хорошенькая, даже очень, но, правда, цветная. Последнее мешало ему. Роджеру было стыдно, что его первая в жизни симпатичная девушка – цветная. Правда, Молли была тоже симпатичная, но понимание этого пришло попозже, не сразу. Это было и в правду занятно: Молли была не с самого начала симпатичной. А эта девушка, эта цветная девушка, которая сейчас опирается на его руку и прислонила голову к плечу, действительно симпатичная. У неё красивые глаза, милая улыбка, хорошие груди и точеные ноги, только вот очень жаль, что она цветная, хотя кожа у неё тепло-коричневого оттенка. Нет, нечего терять голову из-за цветной девчонки, сказал себе Роджер.

– Послушайте, – прервал он молчание.

– Да?

– Я думаю, надо возвращаться, и, может быть... вам надо вернуться в аптеку.

– Что? – не поняла Амелия.

– Я говорю... вам следует пойти на работу во второй половине дня.

– Что? – снова не поняла Амелия.

– А потом я смог бы... м-м... зайти за вами попозже, может быть, после работы, и... м-м... мы, может, смогли бы поужинать вместе, хорошо?

Амелия как вкопанная остановилась на деревянных мостках. Ветер пытался сорвать с неё голубой платок, окутывавший голову и крепко завязанный на подбородке. Девушка взглянула на него недоуменно и отчасти вызывающе. В опущенных руках она держала перед собой сумочку. Некоторое время она стояла не шелохнувшись, сверля его взглядом своих карих глаз.

– О чем вы говорите? – наконец обрела дар речи Амелия. – Я уже сказала хозяину, что у меня головная боль. С какими глазами я сейчас вернусь и что скажу ему?

– Но мы попозже встретимся, – пробормотал Роджер, – поужинаем вместе.

– Вы что, совсем?.. Она не дала вырваться словам, вертевшимся на языке, и только раздраженно вздохнула. Помолчав, Амелия подняла на него глаза и рассерженно спросила:

– Что это, в конце концов, значит?

– Ничего.

– Две минуты назад, когда вы меня целовали...

– Я просто обещал кое-кому...

– Так что вас так напугало? Скажите, я хочу знать. Вам не нравится, как я целуюсь?

– Нравится.

– Тогда что же? А-а, я думаю, вы боитесь, что вас увидят с цветной девушкой? Боитесь привести к себе цветную?

– Не в этом дело.

– Если хотите, можем пойти к нам, в любой момент. Но в нашем доме – только цветные, и там полно крыс, под ногами бегают. И трубы протекают, и проволока торчит...

– Где я остановился, тоже есть крысы.

– Правда, моей матери не понравится, если я, – это слово она подчеркнула, – приведу в дом белого мужчину. Она опять заведет свое, она мне про это все уши прожужжала, ещё когда я была маленькой: «Золотко, берегись этих белых мужчин, они только и думают, чтобы залезть к тебе под платьице и лишить тебя девственности».

– Послушайте, Амелия...

– Но моя мамочка, моя железная мамочка, одного только не знает – что её дорогая маленькая Амелия лишилась этой девственности в двенадцать лет, летом, на крыше дома. И сделал это не белый мужчина и даже не белый мальчик. Это были шесть человек из уличной банды, называвшей себя «Персидские боги». Это были негры, такие большие и черные, каких я никогда в жизни не видела. – Амелия замолчала, потом с горькой иронией добавила: – А моя дуэнья тем летом была на отдыхе, я думаю. Где-нибудь на пляже. В Песчаной бухте, где собираются сливки общества, не иначе. Так в чем дело, Роджер?

– Ни в чем?

– Вы не голубенький случайно?

– Какой?

– Не гомик?

– Нет.

– Тогда в чем же дело?

– Встретимся попозже, вот и всё, – продолжал вилять Роджер. – Просто мой друг... ну, тот, о котором я говорил...

– Да, и что?

– Просто надо встретиться с ним.

– Какой удобный друг!

– Мне надо увидеться с ним.

Амелия вздохнула.

– Надо, – гнул свое Роджер.

Амелия снова вздохнула.

– Пойдемте, пора идти, – сказал Роджер.

– Я дам вам свой домашний телефон. В аптеку я сегодня не пойду. Раз уж сказала, что у меня болит голова.

– Хорошо.

– Вы позвоните мне?

– Да. Да, я думаю.

– Почему «думаю»?

– Потому что я... Амелия, пожалуйста... пожалуйста, не давите на меня. Не давите на меня, хорошо?

– Извините.

– Я постараюсь позвонить вам, и мы вместе поужинаем.

– Ладно.

В метро они почти не разговаривали. Они сидели рядом, и Амелия иногда поворачивала голову и бросала на него взгляд, но он был поглощен мыслями о Молли и о том, что он должен сделать. Да, он должен поступить именно так, другого не дано, глупо даже думать об этом.

Надо идти в полицию, ничего другого не придумаешь.

Они остановились на углу квартала, в котором она жила. Было уже почти двенадцать дня. По узкой улице пробежал сильный порыв ветра. Амелия прижала воротник к горлу и втянула голову.

– Позвоните мне, – просто сказала она.