Тот день, когда умерли все боги. Прыжок в катастрофу. Том 1

Эмоции прорвались в ее голос, и Койне пришлось сделать паузу. Уорден тут же воспользовался этой заминкой. Очевидно, он уже все решил. Его выбор был ясным и точным.

— Выслушайте меня, Койна. Выслушайте внимательно, потому что я дважды повторять не буду.

Каждый преступник должен расплатиться за свои злодеяния — в том числе и я.

В его голосе чувствовалась холодная отрешенность.

— Мне хотелось бы сделать это с большей эффективностью. Я прошу вас о содействии. Помогите мне вытащить крупицу добра из кучи лжи. Помогите мне вырваться из паутины предательства и сделать что-нибудь хорошее.

На глазах у Койны наворачивались слезы. Она хотела задать вопрос: «Что же хорошего в моем выступлении перед Советом?». Но Диос не останавливался:

— Вы не спросили меня о главном. Вы не спросили, почему амнионы так настойчиво хотели уничтожить «Трубу». Они явно напуганы чем-то. Они не отважились бы на акт вторжения, если бы другая альтернатива не казалась бы им еще хуже.

Он был прав. Койна так расстроилась его предыдущими объяснениями, что не уловила очевидный смысл последних новостей.

— Энгус дал нам несколько ответов, — продолжил Уорден. — Я поделюсь с вами одним из них. У Ника Саккорсо имелось иммунное лекарство против мутагенов. Он получил его от Хэши. Однако амнионы не знали, откуда он достал его. Мне кажется, они решили уничтожить антимутаген до того, как весть о лекарстве разнеслась бы по человеческому космосу. Мы с Мин считаем, что «Труба» прилетела в систему Массива-5 только потому, что там находилась контрабандная лаборатория, где Вектор Шейхид мог проанализировать лекарство.

— Подождите минуту, — потрясенно запротестовала Койна. — Иммунное лекарство против мутагенов? И Ник Саккорсо получил его от Хэши? — Бы хотите сказать, что мы имели антимутаген и держали его в секрете?

Идея была такой ужасной, что Койна не верила своим ушам.

— Да. По прямому приказу Холта Фэснера.

В голосе Уордена появились жесткие тона.

— Фактически он остановил бы исследования, если бы я не уговорил его держать антимутаген в секрете. Для разового использования Бюро по сбору информации. Но когда «Труба» покидала астероидный пояс, она транслировала формулу лекарства на всех частотах. Этот факт я тоже скрыл от Холта Фэснера. Если он узнает о нем до вашего выступления перед Советом, Дракон избавится от меня с такой скоростью, что никто не поймет, как это случилось.

«Ах, Уорден, — молча простонала Койна. Ее сердце задрожало от обиды. Оно стало хрупким, как бокал, который вот-вот ударится об пол. — Фэснер приказал тебе предать человечество! И ты мирился с этим?»

Однако Диос продолжал свой инструктаж.

— Вы не считаете, что это нужно предать публичной огласке? — спросил он, словно интересовался ее мнением. — Вам не кажется, что Игенсард должен узнать о таком вопиющем преступлении?

Он как бы спрашивал: «Разве это не важнее того, что произойдет со мной?».

— Иначе для чего же нам тогда руководитель службы протокола?

Она промолчала. Диос был прав. Служба протокола предназначалась именно для этого. Койне следовало исполнить свой долг: рассказать всю правду об организации, в которой она работала; очистить ее от мерзких слоев предательства и лжи.

Собравшись с силами, она ответила:

— В указанный срок я вылечу на Сака-Батор. Директор Диос, ваше задание будет выполнено.

«Я сделаю эту работу с той же убежденностью, с какой ты делаешь свою».

Койна быстро отключила интерком, чтобы не слышать благодарностей Уордена за свое согласие участвовать в его публичной казни. Забыв о подготовке к заседанию Совета, она опустила голову на руки и горько заплакала.

Максим

Особый советник Максим Игенсард был амбициозным человеком. За непритязательной внешностью скромного служащего скрывался непризнанный гений, жаждавший власти и славы. Все его поступки и планы вели к единственной цели: к удовлетворению этой неуемной жажды.

Он не знал сомнений или угрызений совести. Его цель казалась такой правильной и нужной, что он не подвергал ее анализу. Фактически он вообще не думал о ней, так как жизненно важные вопросы не требуют особых размышлений. Тем не менее он добивался ее с потрясающей и прямодушной убежденностью, которая преодолевала все препятствия. Даже во сне — хотя по стандартам коллег он спал сравнительно мало — Игенсард разрабатывал пути к желанной цели.

Стыдясь облечь свои желания в слова, он подавал их в упаковке лжи Простой язык дискредитировал бы страсть его амбиций и неземное величие предполагаемых достижений. Однако если бы его каким-то образом убедили определить свою цель, он сказал бы, что хочет стать главой полиции Концерна Рудных компаний. Почему? Да потому что он был рожден для этой должности. Она изначально принадлежала Игенсарду. Он должен был стать ваятелем истории и пастырем огромного количества людей, которые по сути своей ничем не отличались от стада глупых овец и баранов. Естественно, он всеми силами изобличал Уордена Диоса и считал его смещение с должности величайшим благом для всего человечества.