Тощий Мемед

— Ничего особенного. Маленький, хилый, с большой головой и огромными глазами; на вид ему лет двадцать, но он очень серьезен. Его трудно понять тому, кто не видел, как он стреляет, кто не был с ним рядом в схватке. А стреляет он так метко, что попадает в монету. С первого дня своего прихода в отряд Тощий Мемед стрелял лучше Шалого Дурду. А ведь ты знаешь, как метко стрелял Шалый Дурду. Теперь он, наверное, попадает в ушко иголки. Ловкий он, этот Мемед. Во время ссоры в шатре кочевников если бы он захотел, то мог бы убить и Шалого Дурду и всех нас. Но он не сделал этого. Разве стал бы терпеть его оскорбления Шалый Дурду, если бы Тощий Мемед не был таким? Шалый Дурду боялся его…

— Уж и расхвалил ты этого Тощего Мемеда. Что он, нанял тебя своим защитником? — усмехнулся Осман.

— Ты просил рассказать о нем. Я сказал все, что знал и что видел. Да, таков Тощий Мемед.

Калайджи сел на землю и, обхватив руками голову, задумался. Думал он долго, а потом снова позвал к себе Хорали.

— Слушай меня внимательно. Доверял тебе Тощий Мемед?

— Нет…

— Почему?

— Я встал на сторону Шалого Дурду, когда Мемед выступил против него.

— Ну и что из этого?

— Просто он не доверял мне. Да он и своему отцу не доверился бы. Я думаю, что и Джаббару, самому близкому человеку, он тоже не доверяет.

— Уж и расписал ты новоиспеченного разбойника, прямо Гизик Дуран!

— Я его знаю.

— Так забудь о нем! — неожиданно закричал Калайджи. И, как это он делал всегда, когда злился, начал выдергивать торчавшие из носа волосы. — Ты хочешь сказать, что Тощего Мемеда не возьмет ни пуля, ни ловушка?

— Нет, я не это хотел сказать, — продолжал Хорали. — В ловушку может каждый попасть. Ведь Тощий Мемед еще новичок. Все зависит от того, какая ловушка.

— Надежда только на тебя, Хорали, — сказал Калайджи. — Ты все можешь. Ты самый опытный разбойник. Замани Мемеда в ловушку.

— Но ведь их двое,

— А второй кто?

— Длинный Джаббар.

— Джаббар еще мальчишка. Ей-богу, мальчишка.

— Я и говорю… Его-то чего бояться? Или и его…

— Кончай обоих… — сказал Калайджи и добавил: — Сначала найдем их. Потом ты пойдешь и пригласишь его к нам в отряд. Если откажется, придумаем что-нибудь другое.

— А может, согласится. Тогда мы легко справимся с этим дельцем. Он ведь еще ничего не знает о ловушках.

— Итак, договорились? — спросил Осман.

— Договорились.

— Сможешь ли ты быстро узнать, где он сейчас? Есть у него постоянное место?

— Откуда у новичка может быть определенное место! — усмехнулся Хорали. — Но я его разыщу.

XVIII

Голодные, изнемогающие от усталости Мемед и Джаббар шли по горам и лесам, неся на себе груз боеприпасов. Согнувшись в три погибели, они с трудом передвигали ноги.

Темная, непроглядная ночь. Лишь редкие звезды мерцают на черном небе. Но вот звезды стали исчезать. Небо посветлело.

Вдруг раздался страшный грохот. Джаббар вздрогнул.

— Что это?

— Вода бьет из-под скалы, — ответил Мемед. — Помнишь, я рассказывал об этом месте, когда мы были здесь в первый раз…

— Тогда, может, отдохнем немного у родника?

— Нет, нельзя, — сказал Мемед.

Он очень устал, но шел все время без передышки. Не останавливаясь, Мемед спросил:

— Что с тобой, Джаббар, ведь мы почти дошли. — Он на мгновение остановился и глубоко вздохнул. — Что с тобой? Вот дойдем до деревни — тогда передохнем. В деревню мы должны войти до рассвета. Да, да. Столько прошли, а ты… Вот уже и деревня. Не правда ли, брат?

— Это я так… Не обращай внимания.

Мемед шагал все быстрее, до деревни было уже близко. Джаббар, напрягая последние силы, еле поспевал за ним.

Они вошли в деревню, когда на востоке забрезжил рассвет. Несколько собак, не признав Мемеда, с лаем бросились на них. Мемед поспешил к дому Дурмуша Али.

— Дядя Дурмуш Али!

Дурмуш Али тотчас отозвался.

— Это ты, Мемед?

— Я.

— Сейчас иду. Добро пожаловать, сынок. Что ты сделал с гяуром? Мы слыхали, что ты поджег Актозлу, и гяур сгорел.

Дурмуш Али открыл дверь.

— Кто сказал вам об этом? — спросил Мемед. — Все крестьяне знают?

— Все. Дай аллах тебе здоровья. Все мы рады. Смерти не радуются, но он заслужил ее. Даже жена его обрадовалась. Получил, говорит, по заслугам. Слезинки не проронила. Заходите в дом, дети мои. А где же третий? Тот, пожилой?

— Лучше не спрашивай, — печально ответил Мемед.

— Да простит его аллах. Сейчас я разожгу огонь. Вы ведь голодны?

— А откуда вы знаете о наших делах? — допытывался Мемед.

— Не догадываешься? Разве ты не знаешь, что Хромой Али оказался слугой гяура? Он и рассказал. Когда начался пожар, Али шел к нам. Отойдя от Актозлу, он наблюдал за пожаром. А потом вернулся обратно и видел, как вытаскивали останки Абди-аги. Весь обуглился.

— Значит, Хромой Али перешел на сторону Абди?

Дурмуш Али поворошил в очаге угли.

— Да, сын мой. Эго не человек, а выродок.

Мемед засмеялся.

— Что, не веришь? — спросил Дурмуш Али, заглядывая ему в глаза.

— Быстро ты забываешь, дядя, что делал еще вчера…

— Запамятовал… Старость… — смутился старик.

— Да ты не расстраивайся, — похлопал его по плечу Мемед, — не из-за чего.

Они подсели к очагу. Дурмуш Али раздул огонь.

— Что еще новенького? — спросил он, улыбаясь.