Тощий Мемед

— Ох, мой сокол, — стонал старик. — А какой был герой… Глаза у него огромные. А брови… А руки… Стройный, как кипарис… Ох, мой сокол. Он говорил мне: «Дядя Осман, я приеду к тебе в гости». Не вышло. И жена его была рядом с ним. Что она сейчас делает, бедняжка? Давайте позовем жену Мемеда в нашу деревню, дадим ей землю и будем ее оберегать. Ведь Мемед избавил нас от гяура. Ну а если ее посадят в тюрьму, мы и там будем ей помогать. Согласны?

— Согласны, — хором ответили крестьяне.

Однако страх перед Али Сафой-беем снова начинал мучить их.

Узнав о смерти Мемеда, Абди-aгa бросился к Али Сафе-бею, но не застал его дома.

— Наконец-то с Мемедом покончено, — радостно встретила его жена Али Сафы-бея. — Поздравляю.

— И я тебя поздравляю, дочь моя.

Абди-ага побежал к каймакаму и стал целовать руки и подол его костюма.

— Спаси аллах наше правительство и государство, каймакам бей. Асым Чавуш — настоящий герой, смелый человек. За такого и жизнь не жаль отдать.

— Поздравляю, Абди-ага, — ответил каймакам. — А сколько ты жалоб писал в правительство. Если бы не Али Сафа-бей, ты опозорил бы всю касабу. Спасибо Али Сафе-бею, что он перехватывал твои телеграммы.

У Абди-аги чуть глаза не вылезли на лоб.

— Да, да… не посылал, — улыбаясь, повторил каймакам.

— Ни одной?

— Ни одной. Если бы эти телеграммы дошли до столицы, не миновать нам с тобой виселицы. Ты с ума спятил. Разве можно посылать такие телеграммы в Анкару?

Абди-ага задумался и вдруг рассмеялся:

— Да, хорошо, что не послали телеграммы. Запятнали бы репутацию касабы. Когда человек выходит из себя, он забывает обо всем на свете. Я не мог примириться с тем, что правительство не в состоянии справиться с каким-то мальчишкой. Не обижайся на меня, каймакам бей.

От каймакама Абди-ага направился к жандармскому начальнику. Абди-ага поблагодарил его и поделился своей радостью, потом спросил, может ли господин начальник сделать подарок Асыму Чавушу. Голову Мемеда Абди-ага просил установить не в касабе, а в деревне перед своим домом. Жандармский начальник пообещал выполнить ею просьбу.

Весть о гибели Мемеда в касабу принес Хромой Али.

— Твой враг приказал долго жить, Абди-ага, — сказал он. — С ним покончено. Чабан рассказал, что собственными глазами видел, как Асым Чавуш отрубил ему голову. Я тотчас побежал сообщить тебе новость.

Сначала Абди-ага не поверил своим ушам, но потом обезумел от радости. Приходившие из гор люди подтверждали слова Хромого.

— Ты не обижайся на Асыма Чавуша, даже если он сделал тебе плохое, — говорил Абди-ага Хромому Али. — Он смелый человек. Он разделался с нашим врагом. А крестьяне, — зло продолжал Абди-ага, — неблагодарные.

В этом году они не дали мне ни зернышка пшеницы. Скоро я поеду в деревню и покажу этим бессовестным, какой у них неурожай! Скажу, рассчитывали на поддержку Тощего Мемеда? Теперь берите его голову! Видели? Я вам покажу неурожай!

Абди-ага взял Хромого за руку:

— Али!

— Что прикажете?

— Ведь в этом году урожай был больше обычного?

— В два раза.

— Как мне наказать крестьян?

— Как вам угодно, мой ага.

Абди нарядился в свой лучший костюм. Надушил четки. Побрился в парикмахерской. От радости он не находил себе места. Наконец он отправился в лавку Мустафы- эфенди из Мараша. Улыбаясь, Абди-ага вошел в лавку.

— Никогда не надо радоваться смерти другого, даже если он враг. Ведь неизвестно, что дальше будет, — оборвал Мустафа-эфенди рассказ Абди-аги.

Абди-ага отправился бродить по базару. Хозяева лавок поздравляли его. Потом Абди сел на лошадь и поехал в деревню.

— Раненый Мемед бежал от Чавуша, — сообщили ему неприятную весть.

— Кто сказал?

— Сам Асым Чавуш.

— Где он теперь?

— Я видел его в Шабаплы.

Абди-ага резко повернул лошадь обратно.

Спешившись во дворе своего дома, Абди-ага поплелся к Фахри-эфенди.

— Пиши, брат. Пиши прямо Исмету-паше. Все объединились, все заодно — и Тощий Мемед, и каймакам, и жандармский начальник. Сколько я тебе ни писал, ни одной телеграммы не отправили. Пиши, так и пиши.

XXXV

— Мой сокол переломал хребет у господ. Али Сафа- бей все шлет людей в горы. Но мой сокол всех их перебьет, — радовался Коджа Осман.

Крестьяне столпились за деревней под большим тутовым деревом.

Стояла золотая осень. Со дня на день начнется листопад.

— Мы отвоевали все наши земли,

— А кто помог?

— Тощий Мемед.

Коджа Осман поднялся.

— Из Анкары приехал Али Саиб-бей[33].

Крестьяне насторожились.

— Он будто говорил с Исметом-пашой. Этой осенью в день праздника[34] будет объявлена большая амнистия. Через две недели или через месяц Мемед будет свободен. Ведь у него сын родился. Нужно выделить ему землю. Пусть поселится в нашей деревне. Что вы на это скажете?

— Пусть поселится, — хором закричали крестьяне. — Милости просим. И земля наша его будет. Ведь он герой!

Коджа Осман выделил Мемеду сто дёнюмов лучшей земли. Эта земля принадлежала одинокой вдове Эше. Крестьяне собрали денег и купили у нее землю. Потом вспахали ее и засеяли пшеницей. Коджа Осман взял в руку горсть мягкой земли. Она, словно вода, текла между пальцами.