Торжествующий разум

- Я благодарен, но все же ничего не понимаю, - не стал ничего скрывать Мортис.

- Это хорошо. Иначе как бы я заслужил ту добрую славу "Непредсказуемого". Вы умный, ловкий и в меру честный человек. Такое встречается не часто. Именно на таких людей я опираюсь в своих делах. Наш союз к весне упрочится, хотя некоторые склонны считать, что он расползется. Но, несмотря на все наши успехи, мы не сможем сокрушить Рикан.

- Иначе союз распадется.

- О, милый братец, вы даже еще умнее, чем я думал. Что же, буду откровенным до конца.

- Через неделю соберется союзный совет. Он изберет новое правительство. Это будет не просто очередное собрание провинций, нет, произойдет реформа. Вы поедете туда, а депутаты будут голосовать за вас. Через неделю вас назначат министром иностранных дел конфедерации. Готовьтесь! Кстати, по дороге побывайте в своих владениях, я передаю вам половину всех моих земель. Вы теперь богаты и знатны. Мортис, решивший минуту назад больше не удивляться, снова был поражен. Эвил почувствовал его радостное недоумение и был польщен.

- Вот необходимые бумаги. Вы свободны. Скорее собираетесь и выезжайте, там все уже знают, что вы мой брат. Дела, великие дела ждут вас.

Они расстались, Эвил обнял Мортиса как брата. Но если бы внимательный наблюдатель заглянул поглубже в глаза Эвила, то за кроткой слезой родственной преданности, он заметил бы и тонкую ниточку живого, хитрого юмора.

Полог шатра опустился.

- Ты служил мне честно, но я вроде совершил ошибку? Сейчас ты мне благодарен, но месяца через четыре ты начнешь плести против меня заговоры и всячески оттеснять меня с поста главы конфедерации, который война преподнесла мне. Но ты умный человек, Мортис, и ты любишь, и понимаешь умных людей. К тому же ты не особенно то страдаешь аристократизмом, золото для тебя дороже, чем земля и именно на тебя я и возложу свою миссию прогресса. Из тебя получится великий политик, и лет через двести я с удовольствием буду читать о твоих делах, в каком-нибудь местном учебнике истории, ведь через пол года меня уже здесь не будет.

Эвил сел за стол и погрузился в чтение сегодняшней почты.

***

Проснувшись рано, Павел с любовью посмотрел на Реку. Удивительно хрупкая в своей наготе, она спряталась на его плече, завернулась в простынь и тихо спала. Она была необычной, он никогда в жизни не сталкивался с такой простотой отношений. Вчера, не желая больше слушать все его рассуждения, она прыгнула в постель, что-то промурлыкала и поцеловала его. Она была потрясающей любовницей, он боялся, был неуверен, но с первой минуты, когда они только еще обнялись, он почувствовал себя удивительно ровно. Ему было хорошо. Ощутив всю прелесть эмоционального контакта с Реку, он слился с ней физически. Она робко стонала от его ласк. Свившись ногами и смешавшись воедино, они со всей нежностью поглощали друг друга.

Ночь была бурной и сейчас, когда уже приближался рассвет, Павел чувствовал, что за это короткое время многое изменилось в нем. До этого момента, казалось, он был гостем в этом мире, неким посетителем музея недозволенных редкостей, потом стал его жителем, но теперь, уже спустя многие месяцы работы, сперва на Перуло, затем здесь, и особенно после ночи с Реку, он почувствовал: этот мир стал его миром. Нет, он почувствовал больше. Он перестал быть собой и превратился во вселенную, теперь его домом было движение, теперь он был жизнью, а не щепкой в ее течение. Он хотел творить. Он любил и был счастлив.

- Ты необычный, - сказала она ему. - Знаешь, ведь большой смелости требует жажда попробовать быть с человеком не твоего времени. Ведь ты с Земли, там у вас еще корпоративный капитализм, вы еще очень далеко от нас в развитии, но ты необычный, в тебе как будто есть что-то особенное. Наверное, ты как раз из тех людей про кого Эвил говорит, что они сами без нашей помощи могут перевернуть мир и поэтому мы просто обязаны им помогать.

Павел улыбнулся и нежно прижал ее к себе. Она охватила его своими гибкими руками и поцеловала в грудь.

- Знаешь, Павел, ведь я общалась с разными мужчинами, из разных эпох. На Перуло я работаю с цивилизацией на Южном континенте, то есть Нелерском, и, в общем, я вчера сильно удивилась, когда почувствовала всю твою силу. Нет, я не про физическую силу. Кому это нужно? Нет, я говорю о твоей эмоциональной силе. Мне сразу стало с тобой хорошо и спокойно.

Она еще сильнее прижалась к нему, потом потянулась и, ухватив его губы своими, едва коснувшись их, спряталась опять за его плечо. Павел был счастлив. Такого странного ощущения он не испытывал никогда.

- Откуда оно? - подумал он, но не желая сейчас искать ответа, решил:

- Черт его знает!

И вдруг со всей неожиданностью летнего дождя пришла мысль, простая как белизна снега и легкая как подхваченный ветром лист.