Торжество на час

Большего унижения трудно было представить. А Нортамберленд с чувством исполненного долга возвратился на прежнее место у окна. Он уже завершил свою миссию: укротил непокорного сына и выполнил волю короля. Что еще могло его беспокоить? Теперь он мог отправиться вверх по реке в свой полузаброшенный городской дом и предоставить кардиналу самому улаживать все амурные дела своего глупого отпрыска. В конце концов, его преосвященству за это хорошо платят! А что до этой распутной Болейн, то можно не сомневаться, что ее отец поступит так же и срочно выдаст ее за своего Ормонда, разом приструнив ее, чтоб не совращала молодых людей и не разрушала чужие планы.

А «распутная» Болейн сидела белая как мел и смотрела, как ее возлюбленный уходит. Любимый, который, предав ее, нанес такую глубокую рану, какую только можно было нанести. Она сидела недвижимо, но не страх сковал ее. Даже и сейчас, не боясь позора и скандала, Анна пошла бы за ним, чтобы поддержать, успокоить, разделить горе. Но ведь пойти за ним сейчас — значило нанести ему еще один удар: ведь она была свидетельницей его унижения и предательства. Это ему будет труднее всего перенести. Она должна пощадить его. Сжав кулаки так, что ногти вонзились в ладони, она сидела не шелохнувшись, пока не появилась Арабелла Савайл.

Глава 15

День наконец-то подошел к концу. Вечером Анна попросила отца принять ее. У нее еще оставался последний козырь: если она признается отцу, что отдалась Перси, то кузен Ормонд сам откажется от нее, и, как бы отец на нее ни гневался, он будет вынужден тогда искать союза с Нортамберлендом. Анна была готова пойти на это унизительное объяснение, лишь бы не разлучаться с любимым. Только бы быть с ним, пусть даже и в бедности, если отец лишит его наследства. Своей любовью она бы смогла компенсировать ему эту потерю. Она знала, как сделать его счастливым.

Измученная переживаниями этого долгого тяжелого дня, она так ослабела, что с трудом открыла тяжелую дверь, ведущую в кабинет отца. А ей еще надо было собраться с духом, чтобы выслушать родительские упреки. По дороге она мельком взглянула на свое отражение в зеркале: бледное лицо, синяки под глазами. Но сейчас ее это не волновало. Как было бы хорошо, если б она носила под сердцем дитя.

К ее удивлению, в апартаментах нового верховного мажордома царила самая приветливая атмосфера. Сэр Томас стоял с бокалом в руке, явно чем-то обрадованный.

— Не заболела ли ты, милая? — воскликнул он и заботливо подвел ее поближе к огню камина.

Он подал ей бокал с вином и заставил тут же выпить его. Любимое вино короля быстро ударило ей в голову, а по лицу потекли слезы. Отец был так внимателен к ней. Почему она не поделилась с ним своими бедами раньше? Почему она считала его бесчувственным после того, как он объявил о предстоящем браке с Ормондом? По сравнению с неистовавшим Нортамберлендом, он был сама кротость и доброта. Может, он-то как раз ей и поможет?

Ставя на место пустой бокал, она впервые заметила, что они были не одни. Ее дядя, Томас Говард Норфолкский, стоял у окна и пристально смотрел на нее. В руках у него тоже был бокал, и Анна, начиная соображать, поняла, что они вдвоем с ее отцом собирались выпить за успех какого-то дела, когда она нарушила их уединение. Она тотчас встала и извинилась. Но герцог, оказалось, не был огорчен ее вторжением, более того, он даже растянул свои тонкие губы в улыбке, что бывало с ним редко. Но все равно в его присутствии все слова, которые Анна собиралась сказать, так и замерли у нее на устах.

— Ты хотела меня видеть, Нэн? Наверное, спросить моего совета? — пытался помочь ей отец. — Твой настойчивый посыльный сказал, что дело очень срочное.

Анна собралась с духом.

— Да, надо его решить до отъезда милорда Нортамберленда, — выдавила она с трудом.

— А, эта неприятная история!

Было ясно, что они уже все знают. И Анна с тревогой подумала, что весь двор уже тоже осведомлен. Странно было то, что ее никто не осуждал.

— Может, дорогой мой Томас, она, в конце концов, и не такая уж неприятная, — предположил его титулованный шурин. — Ты знаешь старую поговорку о том, что ценность определяется спросом.

Будучи не в себе, Анна не поняла смысла его слов, она только почувствовала, что герцог смотрит на нее с каким-то новым интересом. Да и не только он, но и отец тоже. Она пожалела, что не переоделась в более нарядное платье. Анна терпеть не могла выглядеть бедной родственницей, и если бы сейчас не была одета так просто, то чувствовала бы в себе больше уверенности. Но, в конце концов, оба они были из ее клана — она их плоть и кровь, и они должны заботиться о ней и ее добром имени. А могущественный герцог, вероятно, мог бы ей помочь, если бы захотел.

— Умоляю вас, сэр, скажите: король был так недоволен, увидев меня с… милордом Перси, только потому, что я обещана Ормонду? — спросила Анна.

— Я с трудом могу себе представить, что короля действительно волнует, на ком женится Перси. Вот пусть скорее и женится! — зло усмехнулся Норфолк.