Читаем Торнатрас полностью

Лебебе, спущенный на ковер, уже ползал на четвереньках по всему дому, рискуя стянуть на себя вместе со скатертью настольную лампу и вазы с цветами. Пи Чан вылил на себя все молоко и с нетерпением колотил пустой бутылочкой по ручке коляски. Перепуганный Мохамед Джериди разрывался от плача, а Аннина Эспозито каким-то образом расстегнула свой памперс и теперь размазывала какашки по стенкам кроватки.

В последний раз синьора Эвелина помогала Циляк несколько месяцев назад, но она хорошо помнила, что надо делать. Первым делом она схватила Лебебе, засунула его в креслице и пристегнула ремень. Потом взяла на руки Моми, похлопала его по спинке и пощекотала животик, отчего тот сразу успокоился и заулыбался. Свободной рукой набрала номер Эспозито и позвала на помощь тетю Кончетту, потому что не знала, как подступиться к перемазанной с головы до ног Аннине. И наконец вызвала неотложку для бедной Циляк, которая, корчась от боли, не переставала ее благодарить.

Доктор со своим чемоданчиком поднимался по ступенькам, когда привлеченная шумом Клотильда посмотрела в пролет лестницы и, увидев на площадке свою хозяйку с черным младенцем на руках, тут же позвала Тамару Казе.

Та сбежала вниз, вырвала Моми из рук синьоры Эвелины и всучила его, орущего, тете Кончетте.

– Заботьтесь сами о своих засранцах! – почти выкрикнула она. – Это не наше дело. А ты, Эви, ступай домой! С ума сошла! О чем только думаешь? Тебя могли заснять в таком месте. Ты разве не знаешь, что съемочная группа «Телекуоре» все время караулит поблизости? Хочешь погубить мужа, да? – залпом выпалила она, затаскивая Эвелину в их квартиру на третьем этаже и захлопывая дверь.

На этот раз самая красивая женщина не выдержала.

– Не понимаю, какой вред Риккардо от того, что я понемногу общаюсь с нашими жильцами? – с вызовом спросила она. – Да, ему не удалось их выселить, но жизнь продолжается, и мы ведь не помираем из-за этого с голоду. Знаешь, что я тебе скажу? Мне надоело делать вид, что наши соседи – какие-то преступники. Они имеют полное право на защиту. Если бы, когда мы жили в Генуе, нас выгнали на улицу, я бы тоже пошла к адвокату.

Тамара Казе вытаращила на нее глаза как на сумасшедшую.

– Восстаешь против своего благодетеля? Предаешь мужа ради этого отребья? – задохнувшись от ярости, выкрикнула она.

– Предаешь да предаешь! Сколько уже можно! – У синьоры Эвелины на глазах выступили слезы. – Четыре маленьких ребенка остались без помощи, можешь ты это понять? Это могло плохо кончиться. Неужели я должна была пройти мимо, как будто ничего не происходит? А если бы такое случилось с моим ребенком?

– Ты тут совершенно ни при чем. Пусть думают сами, разгильдяи! Доверить четырех грудных младенцев больной старухе! – разорялась Казе. – Оставались бы у себя дома…

– Это и есть их дом. Они жили тут еще до нашего приезда.

И мы прекрасно жили вместе, пока… пока… – У синьоры Эвелины сорвался голос, и она расплакалась.

– У тебя истерика, Эви. С женщинами в твоем положении это случается. Иди полежи, я принесу тебе успокоительное, – строго сказала подопечной консультантка по имиджу.

– Не нужно мне никакое успокоительное, – крикнула та сквозь слезы. – Это неполезно для ребенка. Уходи! Оставь меня в покое.

И тут Тамара Казе холодно и невозмутимо залепила синьоре Эвелине такую пощечину, что та сразу замолчала.

– Не подумай, что я тебя не уважаю, Эви. Но если ты снова будешь истерить, то получишь еще.

Я делала уроки наверху у Пульче, а когда спустилась к ужину, мама уже заснула. Но Лео из своей комнаты слышал, что произошло. Ночью он залез ко мне на кровать, чтобы «вампиры» не услышали, и все рассказал.

– Как думаешь, почему Тамара так испугалась, что кто-то мог сфотографировать маму с Моми или Лебебе на руках? – спросил он.

Но я тоже не могла этого понять.

– Она была такая разъяренная, что мне стало страшно, – добавил брат. – И я не вышел, чтобы защитить маму, когда услышал звук пощечины. Испугался, что она побьет меня тоже.

Бедный Лео! Они делают из него труса. Еще год назад он налетел бы как ураган на каждого, кто посмел неучтиво обойтись с мамой, и ни на минуту не задумался о последствиях. Папа часто повторял: «Если при вас творится несправедливость, вы обязаны вмешаться, даже если кто-то сильнее вас».

Перейти на страницу:

Похожие книги