Торнатрас

– Ты совсем, что ли? – не выдержал Франческо Валла. – Я ходил с Леопольдиной на выставку африканского искусства в Палаццо Реале. Все эти маски и статуэтки очень древние, и их ни с чем не перепутаешь.

– Самые прекрасные были созданы во времена, когда здесь у вас творили Джотто и Леонардо, – объяснила Леопольдина. – А вообще цивилизация Ифе возникла больше трех тысячелетий назад.

– Цивилизация, ха! У таких обезьян, как ты? Ты хоть смотрела на себя в зеркало? – выпалил Витторио.

Франческо даже не встал из-за парты, просто перегнулся и влепил ему пощечину:

– Кретин! Посмотрел бы в зеркало на себя!

– Да вы что?! Немедленно перестаньте! – закричал преподаватель.

– Сказали бы это ему! Вы не видели, что он меня бил?

– Но ты его спровоцировал, – ответил учитель.

– Я иду к врачу, – заявил Витторио. – А завтра пожалуюсь директору на Валлу за то, что меня избил, а на вас за то, что ему потакали.

По-моему, в головах у джакузи полная каша.

– Слушай, но ты же должна ненавидеть этих оборванцев, – говорит мне эта дура Марина Коинор. – Каррада рассказывал, что ваши жильцы у вас воруют и делают всякие пакости, а маме твоей сейчас нельзя волноваться… И этот старик Петрарка вместо того, чтобы вас защищать, перешел на их сторону. Как ты только сидишь за одной партой с его внучкой! Я бы на твоем месте с ней вообще не разговаривала.

А с Лео с тех пор, как стало известно, что он снимается на телевидении, они ведут себя как последние подлизы, и слова поперек не скажут. Даже когда он заявляет, что после школы женится на Джарре и откроет с ней вместе ветеринарную клинику.

Отчим же, когда Лео открыл перед ним свои планы, чуть не пригвоздил его взглядом и сказал, что если еще раз такое услышит, то отправит учиться в очень строгую школу в Англии, где из него вышибут всю дурь розгами.

– Это вроде той школы, в которую ходил Роальд Даль, когда был такой, как ты, – заметила Пульче, когда об этом узнала.

– А я сбегу и уйду в другую школу, в Хогвартс, – решительно сказал Лео, – и выучу там заклинание, чтобы кожа у моей жены стала белая.

– Если ты еще раз скажешь такую глупость, то получишь в нос, и я заберу у тебя Липучку, – пригрозила ему Пульче. – Джарра прекрасна такая, как есть. А вот ты бледный, как сметана, – загореть не помешало бы!

Лео смутился. Вообще-то он сказал это просто так, для интереса. На самом деле Джарра и ему нравилась такая, как есть. Но все-таки ему хотелось, чтобы в школе им все восхищались.

Джакузи из моего класса горько пожалели о том, что еще недавно подлизывались к Лео, потому что он здорово подставил Пьеркристиана Лодато, их лидера и «идейного вождя», – так шутя называет его Ланч, когда мы обсуждаем вместе наши школьные дела.

На прошлой неделе Пьеркристиан должен был делать в классе доклад по истории Нового времени – тема любая на выбор. И он выбрал апартеид в Южной Африке, потому что об этом только недавно говорил тибурон в своей программе: как черные и белые должны были существовать отдельно, черные – вкалывать, а белые – обогащаться.

– Это было очень умно и справедливо, – сказал Пьеркристиан. – Отменив апартеид, Нельсон Мандела нанес Южной Африке непоправимый вред.

– Интересно, на основе чего ты это утверждаешь?

– Белые – это высшая, цивилизованная раса, а негры – грязные дикари, варвары и невежды, – заявил Пьеркристиан и, кинув на нас с Пульче быстрый взгляд, добавил с вызовом: – Нравится это кому-то или нет.