Торнатрас

Представляю, как взбесился этот гад, когда увидел, что у него родилась девчонка, да еще и черная! Теперь я понимаю, почему он не мог назвать эту «макаку» своей дочерью. И почему радовался, что «ее уже нет». Поверил ли он в то, что она умерла? Кто убедил его в этом? Тамара? Тибурон? Ладно, Мильярди был негодяем, но не до такой же степени, чтобы выбросить на помойку новорожденную девочку (возможно, собственную дочь) из-за каких-то там выборов и ломать потом комедию на похоронах, неся пустой гроб и проливая слезы на публику перед фотографами и телекамерами.

Хотя… хотя… В книге о рабстве в Америке, которую мне давал почитать Ланч, рассказывалось, как плантаторы брали силой цветных рабынь и потом продавали родившихся у них детей вместе со скотом, мешками хлопка и разными другими товарами, хотя они точно знали, что эти маленькие мулаты – их собственные дети!

Бедная мама, Эвелина, Маэва. Если Мильярди сам выбросил ребенка вместе с мусором…

«Тали, – мысленно пообещала я сестренке, – знай, что я больше никому не дам тебя в обиду. Все Риккарди этого мира не достойны и капельки твоего „пись-пись“. Никогда о них не думай. Отныне и навсегда ты – Тоскани, как я и Лео».

– Удочерила Маэву, как вы понимаете, семья Бальди, – продолжала свой рассказ сестра Гервазия. – В течение двенадцати лет мы с матерью Норбертой еще как-то следили за судьбой нашей «обезьянки», как мы ее ласково называли. Время от времени приходили к ее школе, чтобы увидеть нашу девочку хотя бы украдкой. Она выросла такая красивая. Наверняка мама показывала тебе свои фотографии в этом возрасте, Коломба. Она была в точности, как ты сейчас. Училась хорошо и казалась довольной и счастливой. Потом Бальди переехали в другой город, и больше мы о них ничего не слышали.

Глава четвертая

Сестра Гервазия закончила свой рассказ.

– А сегодня нам повезло познакомиться с двумя дочками нашей Маэвы. Одна – белая, другая – черная! – воскликнула настоятельница и, повернувшись к Коломбе, спросила: – Что сейчас делает мама? Расскажи, пожалуйста. Кто ее муж? Есть ли еще дети? Где вы сейчас живете?

Странно, что кто-то еще в Италии не знал, по часам, что делает моя мама на протяжении каждого дня. Неужели эти монахини ничего не слышали «о самой красивой женщине в мире»? Не видели ее по телевизору? Неужели не узнали ее с крашеными волосами? Если они сразу узнали во мне ее дочь, то должны были хорошо помнить ее в лицо.

– Телевизор у нас смотрят только молодые, – объяснила мать Норберта. – Мы, две старушки, уже много лет держимся подальше от этого ящика, по которому передают только ложь и всякую ерунду. А наши молодые сестры до сегодняшнего дня ничего не знали о той давней истории. Стали бы мы им рассказывать об ошибках нашей молодости. Если, как ты говоришь, твоя мама сделалась такой известной, то сестра Бландина, сестра Этельтруда и остальные, конечно же, должны ее знать. Но поскольку они ничего не слышали о ее прошлом, то не могли догадаться, что она имеет какое-то отношение к подкинутой нам на Рождество малышке.

Молодые монахини все еще не могли поверить, что Тали и Коломба – дочки знаменитой Эвелины Риккарди.

– Извини, – заметила сестра Этельтруда, – но у нас нет никакого желания голосовать за твоего отца и за его партию. Мы категорически не согласны с программой этих каррадистов.

– Он ей не отец! – опередив подругу, перебила монахиню Пульче.

И быстро рассказала про кораблекрушение, про переезд Тоскани в Милан и про второй брак синьоры Эвелины.