Торнатрас

– А-а-а! Она положила на подушку дохлую мышь! – завопила сестра Этельтруда. – Какая гадость!

Я наклонилась над колыбелью, чтобы убрать «эту гадость» и… так и осталась с открытым ртом. То, что я увидела… Ну ладно, теперь по порядку.

В колыбельке лежал ребенок – пока ничего странного. Но! На нем была распашонка, которую связала Пульче. Да, та самая – потому что второй такой просто не могло быть. С дырочками на месте спущенных петель, с правым рукавом короче левого… А главное, с черными волосками кошачьей шерсти, вплетенными в желтую пряжу. Как там Ланч говорил? Пряжа «кошка-барашка».

Младенец разбрыкался и скинул с себя покрывальце. Одна ножка – голая, а на другой – белая пинеточка, в точности такая, как та грязная, принесенная нам Липучкой и лежавшая теперь здесь же на подушке.

И, как будто всех этих деталей было недостаточно, Пульче вырвала из пасти у Липучки красно-желтую «тряпочку» и показала ее мне:

– Гляди! Петушок Дьюка!

Я схватилась за край колыбели, чтобы не упасть. Голова кружилась так, как будто меня заперли в работающей стиральной машине. И мысли тоже крутились как сумасшедшие.

«Это невозможно. Карлито умер. Я видела его похороны по телевизору. Белый гробик, покрытый цветами, – его несли Мильярди и тибурон».

И снова: «Карлито умер. Это объявили в новостях, это сказал профессор Лулли, это сказала Тамара. И причину сказали. Порок развития. С этим ребенком все в порядке – здоровенький, прекрасный. Желтая распашонка ничего не значит. И петушок, как у Лео, – тоже. Кто-то в клинике мог взять их из нашего чемодана: какая-нибудь медсестра, уборщица, кто-то из медперсонала. И потом подарить монахиням (монастырям часто жертвуют подержанные вещи). А те облагодетельствовали одного из своих подопечных детей-сирот».

– Что это за ребенок? – спросила я.

Моим братом он не мог быть никак. Во-первых, мертвые не воскресают, а во-вторых, у этого младенца была темная кожа.

И не просто темная, а совсем черная – как у Лебебе, как у Джарры или у Аминаты Сенгор.

Глава вторая

– Девочка-найденыш, – откликнулась сестра Бландина, довольная тем, что Пульче взяла Липучку на руки. – Мы нашли ее возле мусорного бака пятнадцать дней назад, как раз в рождественскую ночь. Прямо как в сказке, – добавила она, как будто до сих пор не могла в это поверить.

– Сказка, которая могла закончиться трагедией. Не знаю, что это за люди такие! – вставила сестра Этельтруда. – В крайнем случае могли бы оставить в больничном боксе – в тепле и безопасности. Никто бы и слова им не сказал. На такой случай есть закон, предусматривающий полную анонимность.

– А эти положили ее в деревянный ящик из-под шампанского вместе с кожурой от бананов и прочими отходами и оставили возле бака рядом с мешками мусора! Такую крошечку, родившуюся несколько часов назад. Как можно быть настолько жестокими! – добавила сестра Ахилла.

– Хорошо еще, что в бак не бросили! – воскликнула Бландина. – А приехал бы мусоровоз! Как подумаю, мурашки по коже.