Торнан-варвар и жезл Тиамат

Местное ристалище оказалось большим круглым зданием с рядами узких окон вдоль этажей. То был второй ипподром когда-то обожавшего скачки Картагуни, ныне переделанный под другие развлечения.

У его стен слонялась изрядная толпа людей, одетых по-разному, но в какой-то определенный цвет — синий, серый, малиновый... То были приверженцы разных братств и союзов, болевшие за определенных бойцов и мастеров. Что-то подобное, хоть и не в таком масштабе, было и в Кильдаре, и в других краях Логрии, так что Торнан не удивился, когда двое одетых в разные цвета — один в малиновый, другой в зеленый, о чем-то споривших у одного из входов, вдруг ни с того ни с сего принялись мутузить друг друга.

— Рисса, ты, надеюсь, не будешь хотя бы драться? А то и в самом деле, покалечат тебя ненароком... Хоть побегаешь просто, — с надеждой спросил он.

— Посмотрим, — загадочно улыбнулась амазонка. Вестибюль бывшего цирка заполняла такая же толпа, о чем-то спорившая и называвшая разные имена. Среди нее мелькали одетые в черное люди с бляхами на груди — видимо, местные служители. Выбрав одного такого, мальчишку лет пятнадцати с медной пластинкой на шее, Марисса, игнорируя предостерегающие гримасы Торнана, без обиняков заявила:

— Я хочу выступить на состязаниях женщин-бойцов без оружия. Позови кого-нибудь, с кем я могу поговорить об этом.

Паренек смерил ее взглядом, задержавшись на мечах за спиной, кивнул и дважды свистнул в небольшой костяной свисток. Вскоре появился другой служитель — толстяк лет сорока, с переломанным носом и покалеченными ушами старого борца и оловянной бляхой — раза в два побольше, чем у мальчишки.

— Вот, отец, эта женщина хочет биться без оружия... Тот опять-таки изучил взглядом фигуру девушки, клинки, остановил взгляд на шраме, украшавшем запястье.

— Ладно, — сказал он. — Как раз сам Моревладетель тебя послал, дева, — Железной Корове ногу сломали, а Акула замуж собралась... Да и не было новеньких давно. Пошли, что ли...

— Э-э, постой! — Марисса залихватски встряхнула головой. — А заплатят мне сколько?

— Сотни полторы серебром за победу, да еще пятую часть того, что выиграют на тебя поставившие. Да еще десятую от того, что проиграют, кто ставил против тебя. Так что, ежели победишь — в обиде не будешь.

— А если нет? — спросил Торнан.

— Тогда и говорить не о чем, — пожал плечами экс-борец. — А зачем спросил — у нее разве ж языка нет?

— А мне можно участвовать? — Торнан спросил это с улыбкой, чем рассердил служителя.

— Можно, пожалуй. Только вот бои с оружием у нас только в следующую луну, а в кулачных, ты уж извини, тебя одного только против двоих и можно поставить. Пошли, дева... Кстати, не застесняешься перед толпой телешом выйти?

— Не помру небось, — отшутилась Марисса.

Он привел Мариссу, за которой двинулись и Торнан с Чикко, на второй этаж цирка, и сдал с рук на руки костлявой женщине лет за сорок со свернутой скулой, представившейся как Молния.

Видать, подумал Торнан, тут служители из бывших выступающих подбираются да из их детей.

В обширной раздевалке, освещенной пробитыми в кровле окнами, было не протолкнуться от женщин. Кроме бойцов, были тут и бегуньи, и гимнастки, и даже участницы давней картагунийской забавы, снова входящей в моду — игр с разъяренными быками. Торнану стало не по себе при виде громадной, локтя четыре с лишним, бабищи откуда-то из суртских земель (правда, не чернокожей, а какой-то серой), небрежно разминающейся с каменной гирей, которой, пожалуй, можно было при удаче завалить медведя с одного удара.

Бегуньи уже успели надеть повязки, скрывавшие лицо и спускавшиеся на спину. Некоторые задрапировались в покрывала, но большинство без стеснения подставляли посторонним взорам свои молодые тела. Кроме Торнана в накопителе было еще с десяток мужчин — поклонники или просто зеваки, а может, и мужья с любовниками, кто ж разберет?

— Слушай, Торн, ты бы ушел, не смотрел бы, — бросила Марисса, стягивая через голову кожанку.

— Ну, Марисса, ты извини, конечно, но тебя же невесть сколько народу увидят. Да и видел я тебя уже...

— Это не то, — она потупилась. — А, ладно, и впрямь — можешь посмотреть. Мне стыдиться нечего, не уродина, не кривоногая...

— Да что ты в самом деле! — теперь уже Торнан неожиданно смутился. — Не хочешь — не буду смотреть. Можно подумать, я голых баб не видел!

Как ему показалось, последние слова тоже чем-то задели амазонку.

— Пусть остается — барахло твое кто-то должен будет забрать, — вступила в разговор Молния.

— А какие тут правила, кстати? — осведомилась Марисса у Молнии, вылезая из штанов. — Как тут драться можно?

— Да как угодно почти, — был ответ. — А ты раньше, кстати, не могла поинтересоваться? — рассмеялась служительница. — А то полезла, не зная броду... Ладно, — ободряюще хлопнула она Мариссу по голому плечу. — Правила такие: глаза не выдавливать, пасть не раздирать, шею не ломать, в лицо и голову не бить. Вот и все. Кто пощады запросил или драться уже не может, тот проиграл. Вот и все, — повторила тетка. — А если нарушишь — тебя палкой по башке, и вон с арены. Да, еще клятву произнеси.

— Клятву?