Торнан-варвар и жезл Тиамат

Девушка с неподдельным интересом изучала ятаган, время от времени одобрительно сдвигая брови. Его широкое, с пол-ладони лезвие имело почти три фута в длину и было заточено лишь до половины. Обух был нарочито утолщен, чтобы ятаган не сломался даже под очень сильным ударом. Простая рукоять из роговых пластин была обтянута шероховатой замшей и заканчивалась нефритовым навершием. Закаленная кромка толщиной в мизинец была приварена на лезвие обычной мягкой стали.

— Да, неплохой клинок, — согласилась Марисса, возвращая оружие капитану. — Мой первый был потяжелее. Норглингский, — она вздохнула. — Такой широкий, с долом по всей длине и витой рукоятью — на ней еще зверушки всякие вырезаны.

— Знаю, только вот сами норглинги их не очень любят. У них такими самоделками только деревенщина вооружена — юнгеры. А самые лихие бойцы так сплошь нашими мечами обзавелись.

— Странно, — пожала плечами Марисса, — чего ж за них неплохую цену дают? Я свой за двадцать монет сбагрила.

— Верно, — Торнан улыбнулся, — только вот их для чего берут? На лом. Если его перековать да закалить как надо, то неплохой клинок получается. У них руды особые — что-то в них такое есть, как кузнецы и маги говорят. А вот мастера никудышные. При случае покажу, как с ними нужно обращаться. Говорю тебе — если смотреть по клеймам, то у каждого второго мечи или с героксийских кузниц, или вообще суртские. А ихними родными мечами даже норглингский волчий доспех не сразу разрубишь — у волков северных мех прочный, почти как шкура у слонов. Так что... — он усмехнулся. — Зря, что ли, за продажу оружия в Драконьи земли на кол сажают?

Чикко вздохнул. Сейчас они начнут говорить о железках, как это любят воины, и будут говорить часами, обсуждая способы заточки сабель и разницу между «темной» и «серой» сталью. Хуже вояк в этом смысле только маги-теоретики — те целые тома исписывали на тему: какой формы уши были у мифических древних эльфов (или все-таки эльфов?).

Отвернувшись, он принялся перебирать свое магическое имущество, только что доставленное из тюремной кладовой. Девка эта ему не нравилась. Нет, нравиться-то нравилась, но... Что он такого сделал? Ну, малость пощекотал, потрогал — она же не магичка, чтобы почуять Зов Плоти, который он ей послал, когда его пальцы соприкоснулись со спиной (ах, какая спинка!). И был-то он не слишком сильный, так, только чтобы если есть настроение... Ей что, мужики вовсе не нужны? Или нужны, но не мужики?

И что-то еще в ней есть — зря, что ли, целительские заклятья так плохо шли? А он, между прочим, сначала ее ногой занимался, а уж потом — своей.

Тем временем воин и амазонка, не подозревая о терзаниях своего спутника, всецело были поглощены оружием. Девушка взмахивала ятаганом, проверяя балансировку. А Торнан вертел в руках скимитар Мариссы, время от времени отпуская односложные комментарии. Клинок и в самом деле был выше всех похвал. Легкий и гибкий, с елманью у острия, выкованный вперегиб на множество слоев, с многократным перекручиванием, что давало прочность без перекаливания и надежность без толщины. Рукоять тоже была своеобразной — ее навершие удлинялось более тонким шпеньком, давая возможность работать как одной, так и двумя руками. Эфес обтягивала шкура молодой акулы, не дававшая ладони скользить.

Клинок был совершенством в своем роде: более удобного оружия, чем скимитар, Торнану держать в руках не приходилось. Правда, не без недостатков — колоть им не так удобно, удар лучше наносить всем телом, да и время между взмахами таково, что ловкий противник может успеть заколоть ставшего беззащитным бойца. Одним словом, все те недостатки, что были у его предка — танакки, привезенной из-за моря три века назад предками нынешних измельчавших фельтов, ходивших в дальние плавания вокруг Суртии (ныне в такое верится плохо).

— Я вот что хотела спросить, — Марисса между тем внимательно изучала сброшенную на скамью куртку Торнана. — Если кожа василиска такая прочная, то как же из нее доспехи шьют?

— Есть особые мастера для такого дела, — пояснил Торнан. — Раньше больше было, целые улицы в той же Алидии или в Маке этим кормились. Теперь василиска найти не проще, чем белого оленя, так что только несколько стариков и осталось... Вообще-то никакого секрета особого нет. Выкройки из дерева делаются, а потом по ним обсидиановыми резцами обводят — дня три-четыре на один разрез. Потом сверлом с наконечником из того же обсидиана дырочки сверлят для шитья. Потом его же, василиска, сухожилиями и сшивают. Вот и все дела. Шкуру вот с него снять тяжело. Приходится пасть ему раздирать да тушу наизнанку выворачивать — как чулок снимать. Главное — успеть, пока тухнуть не начал: чуть завоняет — пропала шкура!

— А говорят, василиск может превращать людей в камень, — улыбнулась Марисса.

— Да, а потом сгрызает их, как змей Йурмунхард гранитные скалы, — хохотнул Чикко.

— Если кто-то при встрече с василиском и закаменеет, то разве что от страха, — ответил Торнан, — и я его понимаю.

— А как ты с ним все-таки справился? — Девушка с завистью погладила матово блестевшую кожу.