Торквемада и испанская инквизиция

В Сарагосе установился террор. Трибунал в этом городе стал одним из самых деятельных в Испании. Подсчитано, что около двухсот человек тем или иным образом поплатились за убийство Педро Арбуеса – родственников заговорщиков, близких и дальних, знатных и простых, так что не осталось почти никого, кто надел траур по

погибшим.

В числе тех, против кого было возбуждено дело, оказались и некоторые государственные чиновники высшего ранга. Один из них – тот самый Алонсо де Кабальера, вице-канцлер Арагона, который играл важную роль в созванном Торквемадой совете, имевшем целью установить инквизицию в Арагоне. Впрочем, они не ограничивали себя преследованиями лишь «новых христиан». Среди тех, кто вынужден был отчитываться в своих поступках перед Святой палатой, оказался даже Иаков Наваррский, известный как принц Наваррский или принц Туделы⁶⁹ , – сын королевы Наваррской, племянник самого короля Фердинанда.

Один беглецов из числа «новых христиан» достиг Туделы и вручил себя милости принца, получив убежище на несколько дней, прежде чем ускользнуть во Францию. Но инквизиторы, от которых ничто не могло скрыться, прознали об этом, и таково было их могущество, что они не остановились перед арестом инфанта в столице независимого королевства – во владениях его матери! Они доставили принца королевской крови в Сарагосу, дабы он предстал перед трибуналом Святой палаты по обвинению в противодействии инквизиции. Его заточили в темницу и приговорили к следующему наказанию: обойти в санбенито вокруг кафедрального собора под присмотром двух священников в присутствии его незаконнорожденного кузена, семнадцатилетнего архиепископа Альфонса Арагонского. Более того, ему пришлось стоять в кандалах на виду у всех во время мессы, прежде чем ему простили совершенный проступок.

Алонсо де Кабальера оказался одним из тех немногих за всю историю инквизиции людей, которым удалось бросить ей вызов и успешно противостоять страшной силе жреческого суда.

Он был человеком высокоодаренным, сыном состоятельного еврея-дворянина по имени Бонафос, принявшего крещение и взявшего при крещении, как было принято, имя Кабальера. Вице-канцлера арестовали не только по обвинению в укрывательстве беглецов, но также по подозрению в вероотступничестве и возвращении к иудейскому вероисповеданию.

Полагаясь на свое высокое положение и уважение, которое проявлял по отношению к нему сам король, Кабальера продемонстрировал неустрашимое самообладание. Он отказался признать власть суда Торквемады и обратился с апелляцией к самому папе, предъявив серьезные претензии к действиям инквизиторов.

Эта апелляция была составлена таким образом, а положение самого жалобщика было столь высоким, что 28 августа 1488 года Иннокентий VIII издал бреве, запрещающее инквизиторам дальнейшие преследования вице-канцлера, и известил, что забирает рассмотрение этого дела себе. Но к тому времени самонадеянность Торквемады настолько возросла, что папские бреве уже не пугали Великого инквизитора. По его указанию доминиканцы Сарагосы ответили, что содержащиеся в жалобе Кабальеры утверждения ложны. Но папа оказался настойчив и заставил Святую палату подчиниться своей воле и высшей власти. 20 октября того же года материалы дела были направлены в Ватикан. После ознакомления с ними Его Святейшество даровал прощение Кабальере и восстановил его честь, сохранив за ним посты главного судьи и начальника эрмандада в Арагоне.

Об этом пишет Льоренте и сообщает также, что лично внимательно прочитал протоколы около тридцати процессов, связанных с делом Арбуеса, и что обнародования любого из них было бы достаточно, чтобы возбудить ненависть к инквизиции, если таковую еще не питают в какой-нибудь из цивилизованных стран.

Однако два случая, указывает Льоренте, вызывают наибольший интерес и представляются чрезвычайно важными, ибо показывают, сколь деспотичным был дух инквизиции и сколь далеко распространилась ее власть.

Хуан Педро Санчес, лидер заговора, бежал в Тулузу, что послужило основанием для признания его виновным и сожжения его манекена за неимением его самого.

В то время в Тулузе находился студент по имени Антонио Августин – представитель знаменитого арагонского рода, которому суждено было добиться высоких званий и почестей. В порыве фанатизма и при поддержке еще нескольких испанцев, оказавшихся в Тулузе, он попросил разрешения на арест Санчеса. Антонио написал письмо инквизиторам Сарагосы, отправив его своему брату Педро, чтобы тот передал но назначению.

Однако Педро сначала обсудил письмо с Гильерме Санчесом, братом беглеца, и тремя друзьями. Все они воспротивились намерению Августина, решили не передавать письмо и написали ему, советуя отказаться от своего замысла и оставить беглеца в покое.