Торквемада

В сражении при Торо армия приверженцев Изабеллы под командованием короля Фердинанда одержала победу над португальскими захватчиками и кастильскими сторонниками Хуаны ла Бельтранеха под командованием Афонсу V Португальского, кровавую победу, после которой десять тысяч человек навсегда остались на поле боя и еще примерно столько же было покалечено. Но это была очень важная победа.

Девятнадцатого марта замок Саморы сдался кастильской армии.

В апреле 1476 года Фердинанд перешел в наступление от Медины-дель-Кампо на Канталапьедру, и эта крепость сдалась королю. Афонсу оставил Вильяльбу, Портильо и Майорху, после чего на шесть месяцев было заключено перемирие. Вслед за окончанием перемирия Фердинанд 19 октября взял Торо, что, по сути, означало конец войны.

В честь победы при Торо Изабеллой и Фердинандом был основан францисканский монастырь Сан-Хуан-де-лос-Рейес, предназначавшийся для королевской усыпальницы. Поэтому стены главной монастырской церкви украшены гербами и геральдическими щитами королей; однако сами они потом были похоронены в Гранаде.

Вслед за этим Афонсу V, отказавшись от претензий на кастильский престол, вернулся в свою Португалию. Вскоре он развелся с Хуаной ла Бельтранеха, ставшей ему ненужной, и та удалилась в монастырь. После этого все сочли, что она, укрытая за его мощными стенами, уже никогда не причинит никому беспокойства. В самом деле, разве она не дала монашеский обет, запрещавший ей участвовать в мирской жизни…

Предавший Изабеллу архиепископ Альфонсо Каррильо де Акунья вновь бессовестно переметнулся к победителям, после чего также был вынужден уйти в монастырь, где и умер в июле 1482 года. Запоздалую клятву верности Изабелле и Фердинанду принес и сын маркиза де Вильена.

Отметим, что 13 июня 1475 года вдруг умерла Жуана, сестра короля Афонсу Португальского и супруга короля Энрике Бессильного (ей было всего 36 лет, и она пережила своего мужа лишь на пол года). Все это говорит о том, что на этот раз Изабелла и Фердинанд окончательно и бесповоротно стали хозяевами Кастилии. Теперь Изабелла везде стала подписываться: «La reina», что значило — «Королева».

Совет Филиппа де Барбериса, поддержанный Торквемадой

В 1477 году Филипп де Барберис, инквизитор с Сицилии, которая долгое время находилась под властью королей Арагона, приехал в Севилью, чтобы получить от Изабеллы и Фердинанда подтверждение дарованной сицилийской инквизиции привилегии, в силу которой инквизиторы вступали в обладание третью имущества осужденных еретиков. Изабелла подтвердила эту привилегию 2 сентября 1477 года, а Фердинанд сделал это через полтора месяца, 18 октября того же года.

Получив то, что требовалось, Филипп де Барберис на прощание посоветовал королевской чете создать новую активную инквизицию и в их королевстве, доказывая, что ее деятельность сможет лишь послужить укреплению их власти. Особенно он давил на Фердинанда, прекрасно понимая, что уговорить его на подобное гораздо проще, чем более мягкую и совестливую по натуре Изабеллу.

Хуан Антонио Льоренте по этому поводу пишет: «Барберис из рвения к интересам папы и в качестве должностного лица инквизиции постарался убедить короля, что христианская религия извлечет большие выгоды из святого трибунала благодаря страху, который внушали ее судебные приговоры».

Предложение Филиппа де Барбериса живо поддержал Альфонсо де Охеда, приор доминиканского монастыря в Севилье и неистовый защитник христианской веры, который потребовал учреждения инквизиции для борьбы с «новыми христианами», в первую очередь с евреями по происхождению. Всеобщее недовольство ими было очень велико.

— Эти иудеи, они повсюду! — говорил Альфонсо де Охеда. — Они заполонили Севилью, да и все города Кастилии. И денег у них больше, чем у всех остальных подданных Короны. При этом они притворяются добрыми христианами. Однако, выдавая себя за истинных католиков, они на самом деле продолжают справлять свои отвратительные ритуалы — разумеется, по ночам, когда их никто не видит.

Артюр Арну в своей «Истории инквизиции» по этому поводу пишет: «Народное недоброжелательство часто проявлялось по отношению к ним. Христиане, бывшие зачастую их должниками, поднимали восстания, благодаря которым они, с одной стороны, удовлетворяли свой фанатизм, а с другой — не опустошая своего кошелька, избавлялись от долгов с помощью еврейских погромов.

Эти зверства и постоянная угроза смерти, витавшая над головами евреев, принудили многих из них креститься. В короткий срок более ста тысяч семей, то есть примерно один миллион населения, пожелали креститься. Но такого рода насильственные обращения в христианство не могли быть искренними, и многие из вновь обращенных, — они получили название марранов, — в глубине души оставались верными закону Моисея и тайно продолжали следовать его велениям».

На это-то и особенно усердно указывал Альфонсо де Охеда.