Топоры гномов IV. Пылающий север

А затем я просто перестал думать, отдавшись чувствам. Мои губы встретились с губами Кацуми. Руки ощутили нежнейший шелк ее кожи, почувствовали восхитительные изгибы тела девушки. Сам не знаю, как мы оказались в комнате, но вскоре душная ткань и металл оказались на полу, а Кацуми предстала передо мной обнаженной в тусклом, метущемся свете магического факела. Стройная, хрупкая, ранимая.

— Я никогда… — прошептала девушка в моих руках, дрожа то ли от страха, то ли от возбуждения

— Я буду нежен, — тихо пообещал в ответ.

...

Город Найт, спустя день после телепортации отряда Далина в Меран.

Впервые за долгое время у барона Кальяди выдались спокойные часы, когда не требовалось торопиться, отражая нападения врагов или стремясь успеть к назначенному сюзереном сроку. Когда можно было спокойно сидеть у окна с бокалом вина, неторопливо размышляя о своей судьбе. Жизнь барона круто изменилась за последние несколько недель, в ней произошло множество перемен. И сейчас было самое подходящее время для того, чтобы оценить пройденный путь и свое нынешнее положение. Было оно неоднозначным.

С одной стороны, под началом тана Далина им удалось разбить двух сильных врагов, угрожавших благополучию края. Ушла в небытие угроза голода. Оживилась торговля. Благополучие подданных барона и его самого ощутимо возросло. Это нельзя отрицать. Однако была и обратная сторона медали. И это — служение в качестве вассала гному.

Кальяди, как житель Диких земель, не любил кому-то подчиняться. Ему претила сама мысль переселиться в Империю и тем самым оказаться под полным контролем государства и Церкви. Быть же подчиненным гному, бросать своих воинов на убой ради его целей, его амбиций? Это вызывало глухое раздражение, тем большее, чем явственней Далин показывал пренебрежение жизнями людей. Десятки подданных барона Кальяди сейчас лежали в могилах лишь из-за попустительства тана. И кто знает, не отправится ли следом он сам или его сын? Не исчезнут ли с карты оставшиеся деревни и город Найт? Эти вопросы неотступно преследовали барона, однако он ничего не мог изменить. Армия тана Далина была сильнее его собственной, и не стоило сомневаться в том, что в случае восстания проклятый гном оставит на месте Найта лишь пепелище.

Громкий, требовательный стук отвлек Кальяди от размышлений. Заставил недоуменно посмотреть на дверь. Слугам было приказано не тревожить его по пустякам, но даже если бы случилось что-то важное, они бы не стали столь нагло ломиться в дверь. Посетителей же барон не ждал.

Меж тем визитер, не дождавшись разрешения, открыл дверь и предстал перед хозяином замка. Вошедшим оказался человек в одеянии священника. Но не священник. Простой служитель Владыки Света не мог иметь столь пристальные, холодные глаза, не мог двигаться как опытный воин. Спрятанной под одеждой кольчуги и молота на поясе у него также быть не могло. И пусть человек не тянулся к оружию, Кальяди тут же вскочил на ноги и выхватил меч. Внутренним чутьем уловив исходящую от чужака опасность.

— Не стоит совершать опрометчивых поступков, барон. Вы и без того сделали их слишком много, — голос незнакомца был под стать его внешности, холодно-равнодушный, со спрятанной в глубине угрозой.

— Кто вы такой? Как вы проникли в донжон? — Кальяди не опустил меч и едва удерживался от того, чтобы позвать стражу. Единственное, что его останавливало — невозможность определить насколько опасен стоявший перед ним человек.

— Вы требуете ответов? Как забавно, ведь обычно это моя прерогатива.

— Кто вы такой?!

На сей раз незнакомец ответил. Его рука потянулась за пазуху, едва не заставив барона атаковать, а затем вытащила на свет серебряный знак. Равносторонний крест, заключенный в круге. Если присмотреться, на его ободке можно было увидеть выгравированные слова: «Оберегая дело Господне». Это же проговорил человек, заставив сиять знак и подтвердив собственный статус.

— Теперь мы можем проговорить?

— Да. Конечно. Прошу, присаживайтесь, может быть вина? — спросил Кальяди, в то же время поспешно возвращая меч в ножны. Направлять оружие на члена Инквизиции — были и более простые способы расстаться с жизнью. И уж точно куда менее болезненные.

Меж тем человек сел в предложенное кресло, проигнорировав угощение. Его взгляд обежал комнату, вернулся к барону. В помещении повисла тягостная для владельца тишина.

— Барон, как вы думаете, почему я пришел к вам?

— Отец…

— Сентим.

— Отец Сентим, я искренне предан нашей вере. Не могу понять…

— Вы истощаете мое терпение, барон.

Кальяди замер, боясь произнести лишнее слово. Орден Инквизиции пользовался крайне мрачной славой. За ним числилось множество побед над врагами Владыки Света, множество раз эта организация срывала планы противников Империи, но также ходили слухи о том, что ее члены не слишком старательны в расследованиях. Что они могут хватать непричастных, что от их суда не защищены даже лорды. Так это было или нет, Кальяди узнавать не хотелось. А потому он выбрал самый вероятный и безопасный для него вариант ответа: