— Если под этим ты подразумеваешь, верю ли я в существование многомерных существ, которые наделены колоссальными размерами и интеллектом, населяют высшие плоскости реальности, обладают силами и возможностями, которые в масштабах нашей Вселенной приближаются к настоящему всемогуществу — существ, которые могут с высокой точностью предсказать поступки человека и для которых наша Вселенная, во всей своей протяженности, со всем своим прошлым, настоящим и будущим, не более, чем ничтожная нанотехнология, — то мой ответ «да». Зеф с одним из таких встречается. Если ты спрашиваешь, верю ли я в то, что кто-либо из них проявляет активный и мотивированный интерес к жизни конкретного человека или людей вообще, в духе авраамического Бога…, то нет. Я знаком только с одним богом, и для остального мира он выглядит, как самый обычный человек. Я не вижу убедительных доводов в пользу того, что остальные из ему подобных питают к нам что-то помимо безразличия. Как я и говорил. Нанотехнология. Кто станет проявлять активный интерес к конкретному электрону?
— Возможно, Бог и проявляет, — отвечает Мёрфи. — Нельзя же сказать, что открытие Структуры сокрушило бы библейское учение сильнее, чем гипотетическое обнаружение инопланетян. Или открытие эволюции, или движение Земли. Значит, его Творение больше, чем мы думали. Это чудесно. Это говорит о его мощи.
— Ты когда-нибудь занимался теорией множеств? — спрашивает Чэн. — Он переворачивает подставку для пива и пишет на обратной стороне несколько чисел: 0, 1, 2, 3, 4, 5, 6,… Затем он обводит цифру 3 в кружочек и подписывает его «ты здесь». В конец последовательности, сразу после многоточия, он добавляет строчную греческую букву омега, «ω». Он обводит букву в кружок и подписывает «Бог». Дав Мёрфи пару мгновений, чтобы ухватить суть, он добавляет после Бога «ω + 1,…». Затем он обводит последнее выражение и помечает его знаком вопроса.
— Не знаю, что ты хочешь этим сказать, но убедительным доводом мне это не кажется, — говорит в ответ Мёрфи.
— Если Структура хоть немного напоминает арифметику ординалов, — объясняет Чэн, — то всегда будет существовать Бог еще бóльшего масштаба. На вершине никого нет. Как нет и самой вершины. У этой последовательности есть только один конец — нижний, где мы и находимся. — Он замалевывает написанное. — Но устроена она, понятное дело, совсем не так. Структура, я имею в виду. В общем, забудь. Я немного поглумился, только и всего. Мой ответ — не знаю. Почему ты спрашиваешь?
— Вот это уравнения Клика. |[]| —математический оператор, который измеряет уровень разумности в пределах заданного объема — по аналогии с массой или электрическим зарядом. Буква «A» обозначает нашу Вселенную… — Мёрфи описывает свой разговор с Кликом, который состоялся незадолго до его смерти. Он объясняет, что такое инфолектрическая гиперсистема, и как в общих чертах выглядит топология дыры, которую Клик проделал в ткани реальности. А затем он рассказывает, чем, по его мнению, является инфолектрическая гиперсистема, и куда, с его точки зрения, в действительности вела эта дыра. Он медленно и терпеливо продолжает свои объяснения, в то время как Чэн начинает испытывать все большее неудобство и все сильнее сомневается в его словах.
— Ты и правда в это веришь, — говорит Чэн.
— Так и есть.
— …Ты пытаешься примирить два непримиримых понятия. Два понятия, которые примирять
— Любой, кто входил внутрь сферы…, — начинает Мёрфи.
— Умирал!
— Обретал свободу, — повторяет Мёрфи.
— Это выглядит ненормально — от и до. Если они освободились, то что помешало им вернуться обратно и обо всем нам рассказать? Представь, что ты только что воспарил из нашей Вселенную в окружающий ее космос. И увидел нечто, напоминающее твои представления о рае. Разве ты не спустился бы обратно на землю, чтобы рассказать об этом другим людям? Заверить их, что они на самом деле не умрут? Убедить их последовать за тобой?
— Может быть, они не смогли вернуться.
— Тогда что ты понимаешь под «освобождением»?
— Может быть, они испытали такое блаженство, что просто не захотели возвращаться.
— И бросили свои семьи на Земли, чтобы те умерли по-старинке? Это
— Пауль Клик был рациональным человеком. Он был ученым. Не убийцей.
— Он потерял рассудок от горя. — К этому моменту Чэн уже ознакомился с его блогом. Как и практически весь западный мир. — Я даже и близко не могу описать его потерю. Я готов признать: он действительно верил, что поступает правильно. Так думает любой убийца. Но он ошибался. Должен был ошибаться. Мы даже не знаем, что именно было в той шкатулке. Мы не знаем, как работала его машина, потому что ее больше нет. Все, что у нас есть — это теория.