Тонкая структура (ЛП)

В настоящий момент Михаил Зыков является видным научным советником Российской Федерации. Его конкретная роль, зона ответственности и полномочия в российском правительстве… не вполне понятны. Остается неясным и то, как именно ему удалось заполучить эту должность.

Зыков не ученый. Он — живое оружие массового уничтожения, запертое внутри разума, столь же незначительного, что и ядро атома. Он следует своим инстинктам/запрограммированным инструкциям, исходя из окружающего контекста. Он собирает ученых. В его распоряжении имеется некий объект в пригороде Омска, где, как нам кажется, располагается сверхсветовой приемопередатчик; не исключено, что доступ к тексту Рецепта он имел уже как минимум за пять лет до его официального открытия командой ЛПФИСК в 2005 году. Андреас Косогорин и Джон Чжан, разработавшие основы коммуникации с применением Ф-слоя, теперь работают на него. Как и Хью Дэвис, который до этого также был сотрудником ЛПФИСК.

Мы считаем, что Зыков может быть причастен к смерти голландского Эка-саванта Джима Аккера в декабре 2007 года. На момент смерти Аккер знал о Рецепте больше, чем все остальные жители Земли вместе взятые; мы думаем, что Зыков хотел заполучить эти знания, и Аккер покончил с собой, чтобы ему помешать. Мы почти уверены, что именно Зыков стал инициатором Рождения первых шести Стихий между 1998 и 2003 годами, прежде чем процесс вышел из-под его контроля. Он, вне всяких сомнений, лично присутствовал в зоне Архангельской катастрофы, случившейся 11 ноября прошлого года и должен был там же и погибнуть.

Зыков может попытаться сбежать, перебравшись через тюремную стену. Он может попытаться взять под контроль ядерный арсенал России. Восстановить контроль над каскадом Стихий или заземлить остаток своей силы другим способом. Вы заново отстроили детектор, а значит, вам известно, что Рецепт раз за разом изменялся в ответ на разработку всех этих новых технологий; не исключено, что Зыков открывает технологии, а затем блокирует их своими злоупотреблениями — и все ради того, чтобы лишить человечество полноценного будущего.

Возможно, он придет за мной лично. Возможно, попытается загубить всю разумную жизнь в этой Вселенной. Может быть, надо всеми этими проектами он работает одновременно. Но итог у них так или иначе один — смерть.

Вот кто он такой. В этом вся его суть. Если он несет ответственность за Архангельскую катастрофу, пусть даже и косвенно, на его счету уже несколько тысяч жизней. Его следующий шаг не имеет значения. Мы просто обязаны его остановить.

Глава 36. Это не конец, я все еще жив

>Он здесь. Прямо сейчас он на территории комплекса.

Я его «слышу».

>Кто именно?

>Ксио. Злодей. Я чувствую его разум.

>Сейчас я направляюсь к приемопередатчику.

Выиграй мне столько времени, сколько сможешь.

Любой ценой.

>OK.

Хью Дэвис как две капли воды похож на того парня, которым он был пять лет назад, работая в ЛПФИСК. Его непослушные волосы, как всегда, уложены на манер прилизанного бокового пробора. Черный галстук, заправленная в брюки рубашка с длинными рукавами. Какой гик станет носить такую официальную одежду? С его мозгом что-то не так — его постигла та же судьба, что и Чэна-Ю Куана с Джимом Аккером. Мозговой ствол Дэвиса обволакивает что-то паразитическое и метафорическое.

Сейчас два часа утра по местному времени. Рабочая станция Дэвиса находится в одной комнате с восемью черными монолитами ревущих мейнфреймов и обслуживающими их кондиционерами. Оранжевые оптоволоконные кабели, белый фальшпол и флюоресцентные светильники. Это не бетонное строение советских времен. Это блестящий кластер новейших суперкомпьютеров, расположенный на втором — считая с подвала — этаже столь же блестящего научно-исследовательского центра. Почему он до сих пор здесь? Как переносит весь этот шум?

Его экран закреплен на стене. Завершив диалог, он закрывает мессенджер и, нажав несколько клавиш, выводит поверх своих наработок по Эка сетку трансляций с камер видеонаблюдения. Беглый осмотр не выявляет ничего необычного. Почти все кабинеты находятся в полной темноте — кроме собственно машинного зала и подвала, где в течение большей части 2000-х находился преонный приемопередатчик, молчаливо вслушивающийся в повторяющийся код Рецепта.

Он отворачивается от экрана и напряженно обводит комнату взглядом. Он поднимается со своего кресла и идет туда, откуда хорошо видно пространство между машинами. Там, конечно же, никого нет. Что вполне ожидаемо. Войти в эту комнату или выйти из нее можно лишь одним способом — через дверь, которая открывается картой доступа.