Тонкая работа

Раздались взрывы хохота. Они хохотали, и во взглядах, которые они бросали на меня, я уловила неприязнь, которую и раньше замечала, но не понимала отчего. Теперь наконец поняла, и сразу же мелькнула догадка: не иначе как Мод нажаловалась доктору Кристи, когда мы еще жили у миссис Крем. Мысль о том, что она рассказала ему про это — в присутствии Джентльмена, — чтобы вернее выдать меня за ненормальную, поразила меня словно удар в сердце. Сколько уже я перенесла подобных ударов, с тех пор как покинула «Терновник», но этот, по крайней мере тогда, был для меня хуже всех. Я чувствовала себя так, словно меня набили порохом и вот поднесли спичку. Я стала вырываться и визжать.

— Слезь с меня! — визжала я. — Слезь! Слезь!

Сестра Бекон, когда я задергалась под ней, смеяться перестала. И сильнее надавила бедрами. Я увидела над собой ее потное разгоряченное лицо и боднула его головой. Нос ее хрустнул. Она закричала. Мне на щеку закапала кровь.

Потом точно не знаю, что происходило. Думаю, сестры отпустили меня, но, видимо, я продолжала дергаться и кричать, будто меня все еще удерживали. Сестра Бекон скатилась с кровати, помню, кто-то — наверное, сестра Спиллер — ударил меня, но я все не унималась. Кажется, Бетти принялась завывать — другие дамы, в соседних палатах, тоже начали кричать и визжать. Сестры забегали.

— Хватайте бутылки и чашки! — кричала одна, протискиваясь к двери вслед за остальными.

Потом, должно быть, кто-то с перепугу дернул за ручку в холле, зазвонил колокол. От звона проснулись санитары, а вслед за ними к нам в комнату вбежал доктор Кристи, на ходу натягивая халат. Увидел меня, бьющуюся в истерике, на лице — кровь сестры Бекон.

— У нее припадок! — закричал он. — Очень сильный. Боже мой, что же ее так напугало?

Сестра Бекон промолчала. Она стояла, закрыв нос ладонью, и не сводила с меня глаз.

— Что это было? — повторил вопрос доктор Кристи.— Что-то приснилось?

— Приснилось, — ответила сестра Бекон. И вдруг оживилась. — Ох, доктор Кристи, — сказала она. — Она повторяла имя какой-то дамы и этак двигалась во сне!

Тут я опять закричала.

Доктор Кристи сказал:

— Ладно. Припадки лечить мы умеем. Санитары, и вы, сестра Спиллер. Водные процедуры. Тридцать минут.

Санитары схватили меня под мышки и подняли с постели. Сестры меня так приплюснули, что теперь, когда я встала вертикально, мне казалось, я лечу. А на самом деле меня волокли под руки: на следующий день я обнаружила ссадины и царапины на пальцах ног. Но как меня тащили с нашего этажа вниз, в полуподвал, — этого я уже не помню. И как миновали «тихую» комнату, и дальше — по темному коридору — туда, где была ванна, не помню. Помню шум воды, бьющей из кранов, холод плит под ногами, по все это смутно. Но что я хорошо запомнила, так это деревянную раму, к которой меня привязали за руки и за ноги, а потом с помощью лебедки стали раскачивать над водой; я судорожно вцепилась в ремни, пытаясь высвободиться.

Еще помню, как падала, когда отпустили колесо, и как дернулась, когда его остановили, как ледяная вода сомкнулась над моим лицом, а потом хлынула в нос и в горло, едва я попыталась вздохнуть, и как выдавливала ее из себя, кашляя и задыхаясь.

Мне казалось, меня повесили.

Мне казалось, я умерла. А меня подняли из воды и снова окунули. Минута над водой, минута в воде. И так пятнадцать раз. Пятнадцать мучительных содроганий. И столько же раз я прощалась с жизнью.

А больше я ничего не помню.

...Наверное, я умерла. Я лежала в кромешной тьме. Я не видела снов. Я не думала. Нельзя сказать, что это была я, потому что я была — никто. Может, после того, что случилось, я была уже не совсем я. Потому что, когда я проснулась, все вокруг изменилось. Меня одели в прежнее платье и в прежние ботинки и отвели в прежнюю мою комнату — я шла за ними послушно, как овечка. Тело мое все было покрыто синяками, горело огнем, но я этого словно не замечала. Я не плакала. Я села и, как прочие дамы, уставилась в пустоту. Поговаривали о том, чтобы надеть на меня холстинные наручники на случай, если будет новый припадок, но я лежала так тихо, что они отказались от этой мысли. Сестра Бекон поговорила обо мне с доктором Кристи. Глаз ее был подбит, и я предположила, что, оставшись со мной наедине, она изобьет меня — но, думаю, я бы стойко выдержала побои. Но, кажется, и она изменилась, как и все вокруг. Она глядела на меня как-то странно, и когда в ту ночь я лежала, уставясь перед собой, тогда как другие дамы зажмурились, она подошла ко мне.

— Ну как, все в порядке? — спросила она ласково. Глянула на соседние кровати, потом снова на меня. — Все ничего, а, Мод? Позабавились, да? Всем нам тут время от времени нужно встряхнуться, не то с ума сойдем ...