Тонкая нить (журнальный вариант)

- По-моему, так: «Ферзь» - это Войцеховская. Между прочим, Семенов в отделении милиции сказал, что спичечную коробку получил от женщины, известной ему под кличкой «Ферзь». Больше о ней будто бы ничего не знает. Но нам-то известно, кто вручил ему эту записку. Итак. «Ферзь» - Войцеховская. «Рокировка» - тоже понятно. Думает бежать за границу. А вот «Король», который взят пешками… «Король»?

- Черняев? Вернее, тот, кто выдает себя за Черняева?

- Хорошо бы, если так, но факты, факты… Фактов маловато.

Генерал усмехнулся.

- Фактов, конечно, немного, но они есть. Будут и еще. Семенову, надо полагать, есть что рассказать. Допросите его.

Генерал связался с Крайском и информировал Скворецкого о событиях минувшего дня.

- Как будет с Мироновым? - спросил Скворецкий, доложив генералу о возвращении Савина. - Мы рассчитывали, что именно он будет руководить последним этапом операции.

Семен Фаддеевич с минуту подумал.

- Хорошо, Миронова отпустим. Допросит он Семенова и завтра с утра вылетит к вам. Теперь насчет Черняева: направьте его сюда, в Москву.

А Миронов сидел в кабинете своего помощника, который допрашивал Семенова, и бегло знакомился с уже заполненными страницами протокола допроса. На первый взгляд могло показаться, что Семенов ведет себя искренне: он подробно рассказывал обстоятельства своей вербовки сначала гитлеровцами, потом американской разведкой, перечислял задания, которые выполнял, давал описание тех, чьи поручения ему приходилось выполнять. Меньше всего Семенов говорил о себе, о своих преступлениях.

- Я бы хотел задать несколько вопросов, кое-что уточнить. Не возражаешь? - обратился Миронов к своему помощнику.

- Так вот, гражданин Семенов. Я никак не возьму в толк, почему фашисты остановили свой выбор именно на вас, чем вы им так приглянулись? Повторите еще раз, как вы пошли на предательство, да поподробнее.

Семенов сжался, как от удара.

- Так я же все сказал, гражданин начальник, все как было. Как попал я, значит, в 1943 году в плен, очутился в лагере. Вызвали меня там в это самое гестапо. Били, конечно. Потом бумажку сунули - подпиши. Я и сам толком не знаю, что в этой бумажке значилось, а подписать подписал. Как не подпишешь? Ну, а как подписал, тогда сказали: «Теперь будешь нам сообщать, кто, значит, немцев ругает, кто побег умышляет…»

- И что же, сообщали?

- Нет, гражданин начальник, не сообщал. Сначала говорил, что ничего такого не слышал, не знаю, а там вскоре перевели в другой лагерь. Потом пришли американцы.

- Допустим, хотя и сомнительно. Ну, а дальше что было?

- Дальше? Дальше вызвал меня какой-то американский начальник и сунул бумагу… «На, - говорит, - читай». Смотрю, там эта самая подписка, что ли. Так, мол, и так, обязуюсь сотрудничать с гестапо, сообщать о противонемецких настроениях заключенных. И подпись. Моя подпись. Американский начальник предложил написать другую подписку, уже им, американцам. Я было отказался, тогда он пригрозил: передам, мол, тебя русским вместе с этой немецкой подпиской. Там тебя сразу вздернут. Ну, пришлось и американцам подписать. Потом меня переправили в советскую зону, и я поехал в Крайск…

- Что вы делали в Крайске?

- Поступил проводником на железную дорогу, как до войны. Ну и жил себе. Прошло года два-три, является какой-то гражданин и говорит: «Привет от Джеймса». Это пароль. Я, конечно, перетрусил, а что сделаешь? Велел он мне вещицу одну, пачку папирос, отвезти в Москву и передать одному человеку. Приметы его описал, указал, где встретиться. Так и пошло.

- И много побывало у вас таких, чьи поручения вы выполняли?

- Вот эта самая дамочка «Ферзь», значит, вторая будет.

- Что вы о них можете сообщить?

- Ничего, гражданин начальник, кроме внешности. Даже человеческого имени никто не называл, все по кличкам.

- Скажите, - внезапно задал вопрос Миронов, - вы левша?

Семенов смотрел на него с недоумением.

- Левша, гражданин начальник. А что здесь такого?

- Вам приходилось когда-либо орудовать финкой? Вообще вы нож держите обычно в левой руке или в правой?

Семенов заметно побледнел.

- К-как-к-кой финкой? - спросил он, заикаясь. - Я… я в-вас не понимаю.

Сейчас Андрею нужен был «турист». К вопросу о «туристе» он и перешел: как давно встречается с ним Семенов, как часто встречался, что знает о нем?

Семенова, по-видимому, такой поворот в ходе допроса вполне устраивал: он заговорил свободнее, с большими подробностями. Сосед по скамейке, которому он должен был вручить злополучный коробок спичек, - как же! - он с ним встречается уже третий раз, все там же, на Тверском бульваре. Передавал ему спички, папиросы. Семенов извещал о своем приезде условной телеграммой в адрес какого-то Макарова. Кто такой Макаров, он не знает. Текст телеграммы составлял не сам, получал его от тех, чьи поручения выполнял. Кто такой этот сосед по скамейке, где работает? Этого он, Семенов, не знает. Мужчина серьезный, никогда с ним даже не разговаривал. Возьмет - и все. Остается сидеть на лавке, а Семенов уходит.

…Следующим утром Миронов был уже в Крайске.