Тонкая нить (журнальный вариант)

Закончив разговор о Войцеховской, Миронов поинтересовался, нет ли каких новостей от Луганова из Алма-Аты. Луганов сообщил, что Корнильев работает в Казахской академии наук, однако, как прошла встреча с Корнильевым, смог ли тот сообщить о сестре что-либо новое, заслуживающее внимания, Миронов еще не знал.

- Какие новости? - спросил Скворецкий. - Новости есть, только ничего хорошего. Звонил мне Василий Николаевич. Зря, выходит, ездил он в Алма-Ату. Найти-то нашел, да что толку. Корнильева на месте не оказалось. Уехал.

- Как уехал? И этот скрылся?

- Скрылся! - рассмеялся Кирилл Петрович. - Вот именно скрылся. Он же геолог, ты понимаешь? Геолог. Ну вот и скрылся… во главе геологической экспедиции. С самого мая. Бродит где-то в горах, у черта на куличках. Местные товарищи ошиблись, информируя нас, что он вернулся. Связь же с экспедицией только по радио, и то не регулярная. А по радио наши вопросы не выяснишь. Но через неделю-другую экспедиция сворачивает работу и возвращается в Алма-Ату. Зима на носу, деться им некуда. Луганов договорится с местными товарищами, чтобы они нас немедленно известили, как только появится Корнильев, а сам вернется сюда. Придется подождать.

В эти дни Скворецкий и Миронов вызывали Черняева только один раз и опять без толку: он снова молчал.

Встревожившись не на шутку, Скворецкий сам беседовал с начальником тюрьмы, с врачом, который по его распоряжению осмотрел Черняева. Черняев вел себя в камере нормально, спокойно.

Сегодня Скворецкий и Миронов решили возобновить допрос. Как только Черняев явился и уселся на место, полковник потребовал, чтобы он прекратил игру в молчанку. Скворецкий впервые за это время заговорил так властно, так требовательно. И тут произошло непредвиденное. Черняев ответил. Но как? Он вдруг начал сползать со стула и грузно опустился на пол. Посидев с мгновенье, Черняев встал на четвереньки и неожиданно произнес: «Рррррр! Рррр! Гав, гав!» Тон его при этом был миролюбивым, даже заискивающим.

- Дайте ему воды, - сухо распорядился Скворецкий, испытующе глядя на барахтавшегося на полу Черняева.

О продолжении допроса не могло быть и речи. Арестованного тут же отправили в тюрьму, и Скворецкий приказал срочно доставить к нему врача, специалиста-психиатра.

В ожидании заключения психиатра Скворецкий и Миронов сидели молча, изредка перебрасываясь отдельными фразами. Да и о чем было говорить, что они сейчас могли предпринять?

Наконец появился психиатр, приехавший сразу после осмотра Черняева. По его мнению, налицо были явные признаки помешательства.

- А не слишком ли они явные, эти признаки? - придирчиво спросил Скворецкий.

Психиатр пожал плечами.

- Я говорю то, что обнаружил. Для точного и безошибочного диагноза требуются время и соответствующие условия, больница. Только там ставят в подобных случаях окончательный диагноз.

- Как тебе все это нравится? - мрачно спросил Скворецкий, когда психиатр простился и ушел.

Миронов удрученно молчал. На тебе: садись и пиши постановление о помещении Черняева в больницу и проведении судебно-психиатрической экспертизы! А это значит - следствие по делу Черняева приостановить. Ничего не скажешь, удар был тяжелым!

Получив разрешение полковника, Миронов ушел к себе и засел за злосчастное постановление о производстве судебно-психиатрической экспертизы. Составив документ, вернулся к Скворецкому.

Полковник, склонившись над столом, внимательно просматривал какие-то бумаги.

- Готово постановление?

- Так точно, вот оно.

- Отлично, - сказал полковник. - Положи сюда. Присаживайся. Есть, кажется, что-то интересное.

- Что именно? - поинтересовался Миронов.

- Минуточку. Сейчас кончу. - Полковник дочитал документ, лежавший перед ним, и выпрямился. - Ответ. Из Львова. На наш запрос о Войцеховской. - Кирилл Петрович протянул Андрею бумагу, которую только что читал с таким вниманием.

Ответ Львовского управления КГБ был весьма обстоятелен. Львовские чекисты провели большую работу: они побывали во всех пунктах Львовской области, которые упоминались в автобиографии Войцеховской. Работа была не из легких: ведь с того времени, как жила в этих местах семья Войцеховских, прошло больше двадцати лет, и каких лет! Мало кто из учителей, работавших в школах в Самборе, Яворове, Раве-Русской, уцелел, а кто и уцелел, тот многого не знал, да и не помнил. Вот и пойди разберись, где и когда жил учитель Войцеховский, полуукраинец-полуполяк, какая была у него семья?

Вот сообщение по Яворову: списков учителей тех лет нет. Опрошены многие учителя, бывшие и настоящие, школьные сторожа, кое-кто из врачей. Никто из них не мог толком сказать, жил ли, работал ли когда в Яворове учитель по фамилии Войцеховский, полуполяк-полуукраинец, с женой-украинкой и маленькой дочкой.