Томминокеры

Среди его компаньонов по гольфу встречались и адвокаты, которые понимали: ничего старый черт не получит. Перечень рисков составляется на основе актуарных таблиц, и вся беда в том, что Питер Байли был не просто нейрохирургом – он был обладателем ученой степени, а обладатели ученых степеней, согласно статистике, это самая рисковая группа в любительской авиации.

Один из игроков, которому чудом посчастливилось избежать очередной партии, заметил вслед удаляющемуся – и все еще разгоряченному – Байли: «Ни за какие коврижки не поехал бы в Денвер с этим долдоном, даже если б у меня там жена умирала от кровоизлияния в мозг».

Как ни прискорбно, но Питер Байли был как раз из тех летунов, по чьей милости и создавались подобные таблицы. Никто не спорит, по всей Америке наберется немало докторов всевозможных наук, которые вместе с тем превосходно управляют летающими средствами. Байли к их числу не принадлежал. Он быстро и решительно действовал в операционной, склоняясь над разверстым черепом пациента; с балетным изяществом манипулировал скальпелем и лазерным ножом, оперируя розовато-серую мозговую ткань, но стоило этому человеку сесть за штурвал самолета, в нем просыпалось Лихо. Он нарушал все мыслимые правила безопасности, беспрестанно сбивался с назначенной высоты и заявленных маршрутов полета. Да, это был однозначно бравый летчик, но при всем желании, учитывая смехотворный опыт в двести часов, его нельзя было назвать бывалым. И присужденный ему страховой статус пилота с повышенным процентом риска лишь подтверждал старую истину: опыту с лихачеством не по пути.

В тот день он летел один из нью-йоркского Титерборо, направляясь в Бангор, где намеревался взять напрокат машину и на ней добраться до стационара в Дерри. Дело в том, что его пригласили для консультации к мальчику по имени Хиллман Браун. Это был любопытный случай. Профессиональный интерес и высокий гонорар, а также слухи об одном весьма и весьма неплохом поле для гольфа в Оронто – все это побудило его согласиться.

В тот день выдалась отличная летная погода, и сидеть за штурвалом было одно удовольствие. Бортовой журнал доктор, по своему обыкновению, вел кое-как, один радиомаяк пропустил, следующий сбросил со счетов как нерабочий. Нечаянно задел локтем указатель частоты и всю дорогу отклонялся от предписанной высоты в одиннадцать тысяч футов, поднимаясь до пятнадцати, опускаясь до шести и чудом никого не убив. Впрочем, по глупости он даже не сумел оценить этого блага.

Кроме всего прочего, он здорово отклонился от заданного курса и так, по стечению обстоятельств, очутился в небе над Хейвеном. Неожиданно ему в глаза ударил яркий солнечный зайчик, словно бы пойманный на гигантскую железную крышку от банки с кулинарным жиром.

– Что за черт?..

Он глянул вниз – и обомлел: на поверхности светилось что-то манящее. Разумеется, можно было бы полететь дальше и благополучно пережить очередной день лихачества (ну или столкнуться с набитым под завязку авиалайнером), но времени имелось с избытком, и любопытство взяло верх. Док заложил вираж и полетел обратно.

– А ну-ка…

И вновь блеснула ослепительная вспышка, в глаза полыхнул голубоватый серпик луны. По кабине пробежала серебристая рябь.

– Гос-па-ди!

Внизу, под самым самолетом, посреди серовато-зеленых лесов, лежал огромный серебристый диск. Рассмотреть его толком не удалось – объект промелькнул под правым крылом и исчез из виду.

И вновь, уже второй раз за день, Байли заложил вираж на высоте шесть тысяч футов. От такого маневра заболела голова, но летчик-любитель списал это на перевозбуждение. Первое, что пришло на ум: водонапорная башня; однако не далековато ли тянуть водные коммуникации из дремучего леса?..

Он вновь пролетел над загадочным объектом. На этот раз уже на две тысячи футов ниже. В надежде рассмотреть находку док сильно сбросил скорость – не всякий опытный летчик решился бы на такое, но добрый верный «Хоук» и это выдержал.

«Артефакт!» – подумал док, и дух захватило от этой мысли. Огромный артефакт в форме блюдца, застрявший в земле… А может, какой-то правительственный объект? Нет, ну был бы это спецобъект, так его бы закрыли камуфляжной сеткой. К тому же земля вокруг разрыта. С воздуха хорошо просматривалась траншея.

Байли решил еще разок пролететь над объектом – эх, рискнем! – и заметил, что с приборами творится неладное. Сердце замерло. Стрелка компаса по-идиотски нарезала круги, топливо скакнуло в красную зону, а альтиметр вдруг замер на отметке в двадцать две тысячи футов, задумался и упал до нуля.