Томми

Мне надо было сказать фразу, но я просто улыбнулся, испустил пенистую слюну на подбородок; попытался протянуть руки.

– Ты же мой маленький. Как же я тебя люблю! Иди к папочке…

– Папаша, застегни ширинку! Припёрся, понимаешь, в рваной одежде!

– Да где?!

– Везде!

Это было неожиданно; мне ещё тогда казалось, что все существа вокруг меня счастливы. Но осознать подобное было трудно. Да уж, не думал, что мои родители будут ругаться. Я не хочу, чтобы они ссорились. И мне пришлось заплакать. На мгновение прекратились споры, они посмотрели на меня очень внимательно. Попытался улыбнуться. Они успокоились, обнялись. Такими я их видел в последний раз.

А что такого было в одежде Роуда, моего папы? Темно-синие джинсы, желтое худи. Немного торчащий живот, его низ, набухшие вены на висках. Он выпил, лишь немного и лишь за меня!

– Сколько раз говорить тебе об этом, милая?!

– Подожди, посмотри. У него на глазах появились слезы. Это ты виноват!

Он замолчал, опустил лицо и загрустил.

"Папочка, что с тобой произошло?" – это я хотел бы сказать, но ещё сильнее поник.

– Поехали, домой.

– Да уж, быстрее поехали! Хотя нет, мы не можем. Надо немного подождать. Присядь, к нам ещё не пришёл врач.

Знойная мошка летала вокруг яркого лимонного света и никому не давала покоя. Мне хотелось посмотреть на этот дом, чем-то он привлекал названием своей улицы "ДобрыеРуки". Сильно хотелось ощущать это тёплое объятие на себе, так сильно, что скулы должно свести от счастья. Настолько нежно, что стало бы очень тепло близко ощущение легкости, улыбка сама бы внезапно возникла. Это точно стоит того, чтобы называться маленькой радостью. Я бы хотел жить долго-долго, дарить всем свое горячее тепло и любовь. Любить каждого человека, каждое животное, каждую букашку и каждого, кто в этом нуждается; хочет, чтобы его любили, искренне и по-настоящему.

– Здравствуйте!

Вошла девушка, в белом халате, светлым пучком на голове, очках. Не думаю, что у неё есть какие-то проблемы со зрением, а выглядит она даже очень симпатично. Можно было бы, и влюбиться, но я так мал.

– Я ваша медсестра, зовите меня Джесси Харткинс! Как дела у малыша?

– Всё очень хорошо. Спит, улыбается!

– Это прекрасно. Вы хотели бы забрать его с собой домой?

– Разумеется, иначе никак…

– Отлично! Тогда следуйте некоторым правилам: частый постоянный сон, желательно включать успокаивающую классику, внимание и забота. Поменьше ссор, дети в таком возрасте очень восприимчивы!

– Ну, конечно же, мы все прекрасно понимаем. Что-то ещё?

– Вроде бы все сказала что надо.

– Славно! Тогда всего хорошего!

Мама ловко взяла меня на руки, и мы пошли к машине. Ещё долго я смотрел вслед этой медсестре; будь я чуть старше, а она чуть моложе, могли быть вместе, моя харизма и обаяние забрали бы её себе. Ведь она такая красивая: тонкие ножки, упругая грудь и остальное. Внимательный взгляд.

Думаю, тот самый человек, который правильно определился со своей профессией.

Двери захлопнулись, она испарилась. Я опустил свою голову, загрустил и уснул…

Нас ждал чёрный "Фольцваген".

Я дома.

Это было сладким предвкушением того, что я ждал с огромным недетским азартом. Да-да, только с пелёнок, а уже настолько сильно заинтересованный в дальнейшей жизни. Не слышал гул машин на улице, почти ничего, что происходило за матовым окном, но было очень интересно.

Летящий мимо город, большое количество странных сонных людей, чем-то похожих на меня, маленького, слабого и беспомощного. Маленькому Томми много никто может помочь, а им?

Сильный свист в открытое окно смешался со встречным потоком и ароматом мелькающих палаток. То ли это запах масляной выпечки, то ли это одиноко стоящее дерево и вокруг него свежесть срезанной травы, либо разлетевшийся на многие километры запах сырного липкого попкорна, пылинки розовой сахарной ваты.

Таким сладким сон был так же и из-за этих разных запахов. Еще тогда мне пришло осознание, что это не просто так. Так, без смысла вообще ничего не может быть.

В голову пришло банальное согласие с собственным мнением – оно точно указывало на то, что мое тело было предназначено для тонкого и яркого ощущения всего, что кажется незабвенно интересным.

Все так же хотелось лечь к Эмри, моей любимой матери, на ручки, сомкнуть веки и смотреть вверх, видеть их рядом, улыбающимися, но вместо этого.

– Ты хоть это понимаешь?!

– Что именно?!

– Да то, что у нас появился маленький ребенок, моё счастье и подарок изрядно уставшему от всего сердца!

– Мне кажется, что ты слишком все драматизируешь. Он, это маленькое создание, наша общая радость!

– Серьезно?! Я что-то не видела от тебя того, чтобы сам взял его к себе на руки, крепко прижал и понес!

– Да что ты такое говоришь?! Я боялся. Сделать. Что-то не так, неправильно, чтобы с ним все было хорошо. Очень сильно хочу его обнять и чмокнуть в розовый сморщенный лобик! Но ты сама его загребла в свои руки и даже не дала мне шанса выбрать что-либо!

– Не смей повышать на меня голос!

– А сама? Зачем позволяешь себе этого со мной?!

– Потому что! Потому что. Прости… Я порой могу быть неправа.