Томек в стране фараонов

— Тем более, что у нас будет гид, — горячился Новицкий, вдруг преисполнившись энтузиазма к осмотру достопримечательностей.

— Гид? — Салли была крайне удивлена.

Они рассказали ей о встрече с земляком.

— Ну, раз вы с ним договорились, — сдалась Салли, — надо ехать.

Оставив у портье записку для Смуги, они наняли двух арабских слуг, в том числе и таббаха, или повара, и переправились на пароме на другой берег Нила — тот в этом месте был не шире Вислы в Варшаве. Вода была мутной, илистой. Таббах, говоривший немного по-английски, предложил путникам попробовать воду:

— Кто ее выпьет, тот не забудет вкуса и вернется…

— Попробуй, синичка, — обратился Новицкий к Салли. — Ты ведь так хочешь узнать Египет.

— Я и без этого вернусь и охотнее всего с тобой, Тадек, — в Салли проснулся воинственный дух.

— Меня сюда никто и ни за что снова не затянет, хоть живую мумию предложи, — моряк плюнул в воду. — Господи, и во рту песок хрустит.

Они разбили палатку в тени деревьев, неподалеку от колоссов Мемнона[99]. Место оказалось просто идеальным. Благодаря своему расположению оно позволяло совершать вылазки в любом направлении. Салли к тому же утверждала, что это одно из самых романтических мест в округе.

Когда поставили палатки, Салли с помощью беспечного, но жаждущего деятельности Патрика, начала обустраивать их лагерь, Новицкий же предложил:

— Нам сейчас здесь нечего делать, — пройдемся-ка до того «курятника»… Надо брать быка за рога.

— Только, мальчики, будьте осторожны, — предупредила их Салли.

«Мальчики» посмотрели друг на друга, расплылись в широких улыбках. Оба возвышались над Салли по крайней мере на голову.

Эль-Курна, деревенька, которую можно было видеть из их лагеря, располагалась на южном откосе Ливийского плоскогорья. Всего десять с лишним лачуг, разбросанных по мягкому склону. Они быстро дошли до нее по тропинке, вившейся среди полей, и провели там немало времени, ничего не обнаружив, лишь наняли ослов и погонщиков для экскурсии с Беньковским в город мертвых.

В их планы входило добраться туда как можно скорее и постараться познакомиться с ним за один день. Кроме того, впервые они собирались не только направится в горы, но и углубиться в пустыню. Друзья были против того, чтобы брать с собой Патрика. На этом сходились не только «дядюшка», но и балующая мальчика Салли. Но, поскольку его не взяли даже в ту краткую вылазку в «курятники» — как называл деревню Новицкий, — юному ирландцу решили подсластить пилюлю, поручив надзор над лагерем и арабами слугами на время отсутствия старших. Естественно, Патрику оставили в помощь и для компании надежного Динго и обещали в самом ближайшем будущем взять на более легкую и безопасную экскурсию.

На следующий день на рассвете молодые Вильмовские и Новицкий повстречались у пристани с Беньковским. По каменистому ущелью они направились к долине Дейр эль-Бехари[100]. По обе стороны высились рыжие, коричневатые и лиловые обрывы, изредка перерезанные желтыми полосами песка.

— Мне это напоминает Татры ранней весной либо поздней осенью, — сказал Новицкий. — Только те скалы имеют другой цвет — серый, темно-синий, черный, и кое-где они покрыты снегом, как эти — желтым песком… Я был ребенком, когда меня вывезли в горы, и с тех пор я их не люблю…

Довольно унылое настроение, соответствующее окружающему пейзажу, усиливалось еще холодными серыми тенями, заполнявшими все узкое ущелье, низ которого никогда не видел солнца.

Сначала дорога шла прямо, затем слегка пошла вверх. За одним из крутых поворотов обрывистый склон вел к Дейр эль-Медина[101]. Временами приходилось спешиваться, чтобы осторожно вести ослов дальше. В этих случаях животным надевали на глаза специальные шоры, чтобы, испугавшись, они не упали в пропасть.

— Во времена фараонов, возможно, здесь было селение, где жили ремесленники и рабочие, высекавшие и украшавшие гробницы[102]. Потом в этих местах осели коптские монахи, отсюда и название котловинки, — рассказывал Беньковский.

Из Дейр эль-Медина пологий переход вел к Дейр эль-Бехари.

— Именно здесь находится укрытие, где сложили мумии фараонов Нового царства, его-то Расул указал властям ровно тридцать лет назад. Еще километр, и мы увидим храм Хатшепсут[103].

Они вышли прямо к храму.

— Потрясающе! — воскликнула Салли.

— Ничего красивее вы в Египте не увидите, — тихо сказал Беньковский. — Здесь отошли от канонов выдуманного людьми искусства, чтобы взять пример с природы.

И действительно, храм прижался к огромной, возносящейся на сто с лишним метров, скале.

— Такое впечатление, что эта скалистая стена пристроена к храму, — поразившись, произнес Томек.

Они долго стояли так, всматриваясь в трехступенчатые террасы великолепного сооружения. Каждая из них заканчивалась опирающейся на колонну галереей.

— Не все еще раскопали, работы здесь на много, много лет, — рассказывал Беньковский. — Когда-то террасы были зеленого цвета, на них были разбиты многоцветные, цветущие сады, росли пышные деревья… Возможно, и по этой причине храм называли «великолепнейшим из великолепных».