Томас Мюнцер

Растерянность царила в господском лагере. Политика проволочек, лицемерных обещаний, уговоров, местных соглашений, политика, которая дала бы время, собрать силы для вооруженного подавления смуты, оказалась на краю пропасти. Усилия толпы хитрецов — расторопных юристов, деревенских старост, приходских священников, лукавых толкователей божьего права, уважаемых бюргеров, выдающих себя за защитников крестьян, — были тщетными. Сопротивление их попыткам расколоть крестьян росло с каждой неделей. Деревни, было уже согласившиеся довольствоваться самыми скромными послаблениями, вдруг отказывались от всяких полюбовных сделок и заявляли, что будут добиваться полной отмены повинностей. Особенно упорствовали брегтальцы. Только победа над тиранами принесет свободу! Они посылали своих людей в соседние села, предлагали союз, советовали гнать прочь всех миротворцев и запасаться оружием. Настойчиво хотели они связаться с другими отрядами.

Подобные действия таили в себе великую опасность для господ. Медлить было нельзя. Теперь уже не приходилось думать об осторожности — надо было отменно покарать брегтальцев. Города устами своих магистратов, напуганных столь злодейским неповиновением, пообещали поддержать рыцарскую конницу пехотой из наемников. 13 декабря под Донауэшингеном отряд брегтальцев подвергся внезапному нападению. Что значили двести крестьян против тяжеловооруженных всадников и опытных ландскнехтов?

На крестьянах не было ни кольчуг, ни лат. Их кололи, рубили и резали без всякой пощады.

О расправе было объявлено широко и повсеместно. Господа хотели устрашить строптивых. Образумьтесь, вас ждет такая же участь, если вы не прекратите своих сборищ и будете требовать большего, чем вам обещают! Но в деревнях весть о кровавой расправе вызвала другой отклик, чем думали господа. Глашатай или староста читали воззвание, где говорилось, что брегтальцы, подбивая собратьев на всеобщее возмущение и отказываясь решать спор мирным путем, действовали не по закону и были за то наказаны.

Их перебивали гневные возгласы. Пусть они оставят при себе все эти детские сказки! Если кто и действовал незаконно, то это господа, которые умертвили кучу народа только за его стремление к справедливости! Выходит, что на самом деле правы люди, призывающие не верить господам и добиваться своего силой!

Те из брегтальцев, кто остался в живых после резни под Донауэшингеном, еще упорней продолжали борьбу. Изловить их было очень трудно: их прятали, им помогали, их слушали.

Идеи народной реформации проникали в сознание крестьян. «Статейное письмо», учение Мюнцера о перевороте и его толкование божьего права находили сторонников не только в Клеттгау, но и в других землях. Стихийные бунты все больше превращались в осмысленное целенаправленное движение.

Его дожидался гонец из Нюрнберга. Мюнцер обрадовался: сейчас он развяжет ворот рубашки и вытащит «Защитительную речь»! Нет. Добрые вести были только от Гута: он в разных городах Франконии успешно создавал «Союзы избранных». В Нюрнберге ничего хорошего не было. После ухода Мюнцера из города магистрат не успокоился и долго занимался выискиванием, что еще он сотворил. Соглядатаям было много работы. Разнюхали они и о «Защитительной речи». Хельцель посажен в тюрьму, рукопись и бывшие в наличии экземпляры отобраны. Но это еще не все. Ганс Денк и трое самых способных учеников Дюрера — Пенц и братья Бегам — предстали перед судом. Этот процесс так и называют — «Процесс безбожных художников». Их обвиняют в ереси и бунтарстве. Они держатся очень дерзко. Бартель Бегам заявил на суде, что не знает никакого Христа, а все, что слышал о нем, — лишь сказки. Когда его и Пенца стали корить, что они не признают никаких властей, они ответили словами Мюнцера: «Только один господь может быть над народом!»

На сходках много говорили о необходимости совместных действий, о союзе с крестьянами других земель, даже о сообществе всех крестьян Германии. Но на деле было иначе. Мысль о единстве наталкивалась на ограниченность и косность. Мужики никак не могли понять, что если сегодня кнехты бесчинствуют в соседней деревне, то завтра они будут в твоей. Они частенько убаюкивали себя надеждой, что лично им. удастся без кровопролития склонить господ к уступкам. Сосед оставался соседом, он не стал еще братом, за которого кладут душу. Напрасно восставшие Брегской долины просили помощи у штюлингенского отряда. Им не пришли на выручку, и рыцари одержали легкую победу.

И на юге Мюнцер постоянно думал о Тюрингии. С гордостью смотрел он на сильные отряды крестьян Клеттгау и Гегау. Вот если с их помощью освободить Мюльхаузен! Он часто возвращался к этой мысли. Почему, действительно, не совершить такого похода? Он рассказывал крестьянам о борьбе в Мюльхаузене, о неудачах и надеждах бедноты, о низких уловках магистрата. Его слушали с большим сочувствием. С ним соглашались. Хороший план! За чем же тогда остановка?

Один из крестьянских руководителей горячо поддерживал Мюнцера. Он со своими людьми готов выступать хоть сейчас, но только кто им заплатит за это деньги?