Том второй. Фауст

Кругами, сокращая их охваты,
Все ближе подбирается он к нам.
И, если я не ошибаюсь, пламя
За ним змеится по земле полян.

Вагнер

Не вижу. Просто пудель перед нами,
А этот след — оптический обман.

Фауст

Как он плетет вкруг нас свои извивы!
Магический их смысл не так-то прост.

Вагнер

Не замечаю. Просто пес трусливый,
Чужих завидев, поджимает хвост.

Фауст

Все меньше круг. Он подбегает. Стой!

Вагнер

Вы видите, не призрак — пес простой.
Ворчит, хвостом виляет, лег на брюхо.
Все, как у псов, и не похож на духа.

Фауст

Не бойся! Смирно, пес! За мной! Не тронь!

Вагнер

Забавный пудель. И притом — огонь.
Живой такой, понятливый и бойкий,
Поноску знает, может делать стойку.
Оброните вы что-нибудь — найдет.
За брошенною палкой в пруд нырнет.

Фауст

Да, он не оборотень, дело ясно.
К тому же, видно, вышколен прекрасно.

Вагнер

Серьезному ученому забавно
Иметь собаку с выучкой исправной.
Пес этот, судя по его игре,
Наверно, у студентов был в муштре.

Входят в городские ворота.

РАБОЧАЯ КОМНАТА ФАУСТА

Входит Фауст с пуделем.

Фауст

              Оставил я поля и горы,
              Окутанные тьмой ночной.
              Открылось внутреннему взору
              То лучшее, что движет мной.
              В душе, смирившей вожделенья,
              Свершается переворот.
              Она любовью к провиденью,
              Любовью к ближнему живет.

Пудель, уймись и по комнате тесной не бегай!
Полно ворчать и обнюхивать дверь и порог.
Ну-ка — за печку и располагайся к ночлегу,
Право, приятель, на эту подушку бы лег.
Очень любезно нас было прыжками забавить.
В поле, на воле, уместна твоя беготня.
Здесь тебя просят излишнюю резвость оставить.
Угомонись и пойми: ты в гостях у меня.

              Когда в глубоком мраке ночи
              Каморку лампа озарит,
              Не только в комнате рабочей,
              И в сердце как бы свет разлит.
              Я слышу разума внушенья,
              Я возрождаюсь и хочу
              Припасть к источникам творенья,
              К живительному их ключу.

Пудель, оставь! С вдохновеньем минуты,
Вдруг охватившим меня невзначай,
Несовместимы ворчанье и лай.
Более свойственно спеси надутой
Лаять на то, что превыше ее.
Разве и между собачьих ухваток
Водится этот людской недостаток?
Пудель! Оставь беготню и вытье.

              Но вновь безволье, и упадок,
              И вялость в мыслях, и разброд.
              Как часто этот беспорядок
              За просветленьем настает!
              Паденья эти и подъемы
              Как в совершенстве мне знакомы!
              От них есть средство искони:
              Лекарство от душевной лени —
              Божественное откровенье,
              Всесильное и в наши дни.
              Всего сильнее им согреты
              Страницы Нового завета.
              Вот, кстати, рядом и они.
              Я по-немецки все Писанье
              Хочу, не пожалев старанья,
              Уединившись взаперти,
              Как следует перевести.

^{(Открывает книгу, чтобы приступить к работе.)}