Том II

Скажите, легко ли вам теперь узнавать дательные падежи? А мы привели только два пояснительных случая (брат Ивану;

Ивану прилагат. имен. пад. и отнял у брата — у брата дательный без предлога); а для полноты и основательности нужны сотни подобных примеров; скажите же, удобно ли и верно ли достигается этим способом отличение дательного падежа от других падежей?

Не правда ли, привыкнуть узнавать таким образом столь же легко, как дойти до уменья разрешать уравнения пятой степени с подкоренными величинами?

!

а⁵Ѵ b

Отыскать его по этой форме не легко, но полезно в качестве умственной гимнастики. Теперь мы знаем, что такое дательный, этим обязаны мы философской грамматике; теперь взглянем, при помощи сравнительно-исторической филологии, на букву //.которую надобно ставить в дательном падеже имен.

№ собственно не Ѣ, а аі. Это аі знак не только дательного, но и. родительного падежа, как видно из латинского aqual =- воды и вод, но иногда н> = не аі, а і, как видим из сличения славянского. Именит, земля, родит, земля, дат. земли. Здесь, очевидно, новый язык заменил истинным дательным падежей родительный, а нынешний дательный земл Ѣсовершенно неправилен, явился неорганическим образом из смешения склонений. Итак, надобно писать земл/ь, хотя это совершенно неправильно, потому что следовало бы писать в дательном земли, а в родительном земля, так: иду из земля моея; иду к земли моей.

Не правда, этими исследованиями подкрепляется правило о том, что в дательном должно писать зем\Ѣ,как пишем рек/// во///?

Таковы-то все специальные исследования и специальные приемы. Они пригодны и необходимы только специалисту, а на человека, не предназначившего себя быть специалистом, производят такое иге действие, как чтение медицинской книги на человека, не изучавшего в течение многих лет медицину со нхеми ее вспомогательными науками. У того и другого являются, самые странные и тяжелые мысли. А играть роль филолога человеку не употребившему несколько лет жизни на изучение филологии, то же самое, что играть роль медика, не зная медицины: следствия будут очень вредные для пациентов. Специальностью нельзя играть. Специальность не маскарадное домино, в которое каждый может наряжаться по произволу.

Но, однакоже, возможно ли распространение филологического образования на массу общества? Быть может, филологическое образование может войти в состав общего образования, как

некогда входил латинский язык, как ныне входят новейшие языки? '

Решить это очень легко. Человек, предназначаемый получить филологическое образование, должен предварительно познакомиться: 1) с славянскими наречиями, именно: старославянским, сербским, хорутанским, чешским, лужицким, польским; 2) с языками; немецким (в его древней форме, так называемом готском языке), латинским, греческим.

Менее этого нельзя знать, а, собственно говоря, должно знать еще несколько других языков и наречий. '

Кроме того, он должен основательно изучить древности (мифологии, общественного быта, нравов) немецкие, кельтские, римские, греческие, не говбря уже о славянских.

Без этих приготовительных знаний филологическое образование так же невозможно, как знание дифференциального исчисления без знания алгебры.

Но мы говорили только об одной стороне нового метода, филологической; а он имеет и другую сторону — философию языка, оракулом которой является Беккер. Для решения того, какая степень умственного развития требуется от человека, желающего сделаться учеником Беккера, довольно сказать, что учение Беккера о языке есть приложение к фактам языка философской системы Гегеля, которую понимать начинают только взрослые люди, да и то получившие прочное философское образование. Мы имеем основания предполагать, что многим из мнимых последователей Беккера эти слова покажутся удивительною новостью. В таком случае советуем им ближе познакомиться с системою, о которой мы говорим. Поняв ее, они увидят, что до того времени не понимали Беккера, учение которого остается пустою и бесполезною формою для людей, не знакомых с Гегелем. Этого достаточно, чтобы показать, до какой степени беккерова система может войти в круг общего образования. Теперь надобно было бы сказать о степени ее основательности. Но людям, знающим современное положение философии, не нужно объяснять, что система Гегеля не удовлетворяет современным понятиям, и что вместе с ее распадением и беккерова система потеряла право считаться непреложною.

Наконец, оставляя в стороне вопрос о возможности, взглянем на пользу или цель этого стремления. Для чего нужно вводить философско-филологическое направление в первоначальное изучение грамматики? Для того, чтобы под формою грамматики учить детей филологии? Но филология такой же специальный предмет, как изучение восточных языков, и если не для чего желать, чтобы все мы выучились говорить по-арабски или по-персидски, то столь же напрасно желать дать всему обществу филологическое образование.

Или филолого-философские тонкости будут благотворною