Том I: Пропавшая рукопись

Занавесь больше не колыхалась. Ни пажа, ни друзей — шумных рыцарей из императорской свиты. Аристократические традиции требуют множества свидетелей первой брачной ночи.

Но только не в этом случае!

Кому это надо: вывешивать у дверей простыню без следа девственной крови и слушать шепоток — «он взял в жены шлюху»?

— Фернандо…

Его длинные пальцы уже расстегивали бархатный камзол с рукавами-пуфами. Он спустил камзол с плеч, усмехнулся многозначительно:

— Для вас — «супруг».

Прядь его желтых волос прилипла к потному лбу. Он распутывал шнуровку на талии, не закончив, бросил, стащил сорочку — послышался треск ткани. При всей юношеской угловатости, говорившей, что парень еще растет, он показался Аш большим — грудь мужчины, тело мужчины, твердые мышцы бедер — ноги рыцаря, целые дни проводящего в седле.

Он не стал возиться с клапаном гульфика, просто засунул руку в штаны и вытащил наружу напряженный член. Помогая себе свободной рукой, забрался к ней на койку. В желтом свете фонаря его кожа отливала золотом. Аш вздохнула. Он пах мужчиной и еще чистым бельем, сушившимся на ветру. Она сама подняла рубашку, открыв свое обнаженное тело.

Он сжал в кулаке багровый напряженный член, другой рукой приподнял ее бедра, неумело направляя.

Она была готова с той секунды, как узнала его шаги на палубе. Она приняла его в себя, задрожала, в жару, нетерпеливо шевельнулась, ощущая его твердую плоть.

Его лицо склонилось к ней. Она увидела по его глазам — он почувствовал влажность ее тела. Он пробормотал:

— Шлюха…

Он водил большим пальцем по шрамам на скулах, по старому шраму в основании шеи, по темным синякам под мышкой, оставшимся после Нейса, когда нагрудник отразил удар и врезался в тело. Срывающийся молодой голос прошептал:

— У тебя мужское тело!

Шнуровка его штанов и гульфика натянулась, тонкая ткань затрещала, распоролась, обнажая мускулистые ляжки. Он навалился всем телом. Аш задыхалась под ним. Она с силой вцепилась в выпуклые мышцы на его плечах. Кожа под ее пальцами была такой нежной — шелк на стали.

Его тело приподнялось, опустилось: раз, другой. Ее влажная, пульсирующая вагина удерживала его, она расслабилась, предчувствуя, ощущая, как открывается, растворяется ее тело…

Он дернулся пару раз, как кролик под ножом, и горячее семя потекло по ее бедрам. Он тяжело навалился на ее грудь.

Она почуяла густой аромат немецкого пива. Обмякший член выскользнул из ее тела.

— Ты пьян! — сказала Аш.

— Нет. Тебе бы этого хотелось. И мне бы хотелось, — он смутно смотрел на нее. — Я свою обязанность исполнил. Это все, мадам супруга. Теперь вы принадлежите мне, что скреплено кровью…

Аш сухо заметила:

— Не думаю.

Он изменился в лице. Аш не могла разобрать, что оно выражает. Высокомерие? Отвращение? Недоумение? Простое себялюбивое желание скрыться отсюда — с этой баржи, с этой постели, от этой непонятной женщины-солдата?

«Будь это мой офицер, я бы легко в нем разобралась — что это со мной?»

Фернандо дель Гиз откатился в сторону, распростерся, полуголым, ничком, на матрасе. Пятна на простыне остались только от его влажного семени.

— Вы уже познали мужчину до меня. Я надеялся, что слухи все же окажутся лживыми, что на самом деле вы не шлюха. Как Дева короля Франции. Но вы не девственница.

Аш повернулась к нему, моргнула, объяснила спокойно, не без юмора:

— Я с шести лет не девственница. В восемь лет меня первый раз изнасиловали, а дальше я кормилась тем, что торговала собой. — Она искала в его лице понимания — и не находила. — А вы никогда не использовали маленьких девочек?

Он побагровел от корней волос до загривка:

— Нет!

— Маленькую девочку лет девяти-десяти. Просто удивительно, как много мужчин любят таких. Правда, иным все равно — женщина, ребенок, мужчина или овца — лишь бы сунуть в теплое и влажное…

— Господь и все Его ангелы! — Откровенное, неприкрытое потрясение. — Заткнись!

Аш успела почувствовать движение воздуха и перехватить удар кулака предплечьем, приняв его на мускулистую часть руки. Все же костяшки пальцев скользнули по шраму на скуле, заставив ее откинуть голову.

— Заткнись, заткнись, заткнись…

— Эй! — Аш, с блестящими от непролитых слез глазами, задыхающаяся, отшатнулась от Фернандо. От его теплой шелковистой кожи, покрывающей твердые мышцы, от тела, к которому так хотелось прижаться.

Он сказал, как сплюнул:

— Как ты могла? — с высоты своего аристократического происхождения.

— Проще простого. — Это был голос командира: холодный, деловитый, с нотками иронии. Аш тряхнула головой, разгоняя туман. — Лучше жить шлюхой, чем такой девственницей, какой ты бы хотел меня видеть. Когда поймешь, почему, тогда и поговорим.

— Говорить? С женщиной?!

Скажи он: «с тобой», пусть даже тем же тоном — она могла бы простить, но это «с женщиной» заставило ее гневно скривить губы.

— Вы забыли, кто я такая! Я — Аш. Я — Лазоревый Лев.

— Была.

Аш покачала головой.

— Ну давай, еби же меня. Как-никак, брачная ночь.