Том I: Пропавшая рукопись

Привыкшие к темноте глаза заслезились. Аш встряхнула головой, поднялась, опираясь на руки и ноги; мокрая шерсть рейтуз и камзола прилипла к телу и быстро замерзала в ночном воздухе.

«Значит, я еще в Цитадели…»

Ветер сменил направление. Аш поднялась и настороженно прислушалась.

До нее донеслись крики, грохот колес повозки, звон металла о металл. Битва, хаос; но ничто не говорило о том, где она — в пределах Цитадели или вне ее стен, в самом Карфагене. Ветер снова сменил направление, и звуки относило в сторону.

«Но я выбралась!»

Аш глубоко вздохнула и задохнулась от зловония, источаемого ее одеждой. Она огляделась. Вокруг, по обе стороны узкой улицы, были только голые каменные стены. Такие высокие, что у нее не было возможности увидеть межевой знак или догадаться, в какой стороне должен быть храм, где находятся стены города. Аш повела носом. Запах гавани… и еще чего-то…

Дым.

С обеих сторон улица упиралась в перекрестки. Налево улица шла вниз — туда не стоит. Она пошла направо.

Ее охватил внезапный острый приступ печали и отвращения. Что-то лежало впереди на булыжниках, рядом с кругом света, отбрасываемым оставшимся светильником.

Тело мужчины — такое же неподвижное, как мертвый Годфри.

Она заставила себя не думать о печальном: об этом — позже.

Аш быстро шла по переулку, чтобы согреться. Сандалии оставляли на булыжниках пятна грязи. Она подошла к распростертому телу, лежащему ничком у безликой стены. Гражданского положено ограбить — забрать деньги, солдата — обезоружить…

Свет был слабым. Греческий огонь потускнел в своем стеклянном цилиндре. Аш опустилась на колени, перекатила лежащее ничком тело на спину. Переворачивая его, быстро отмечала: мужчина; на нем рейтузы и куртка поверх лат; стальной шлем с забралом; пояса уже нет; меч украден, кинжал тоже стащили…

— Господи Боже…

Аш уселась, подогнув колени. Наклонилась вперед и раскинула в стороны руки мертвеца, открыв его грудь. Горло и плечи его были сплошной массой застывшей крови. Яркая куртка была надета поверх кольчужной рубахи, завязана на талии, на ней — какое-то темное изображение…

Аш отстегнула лямку, стянула шлем с головы убитого, запачкав себе руки кровью — из горла, куда попала арбалетная стрела. Шлем — не визиготский. Сделан в Аугсбурге, в Германии — ДОМА!

Аш натянула шлем на свою голову, пристегнула лямку, взяла труп за запястья и потащила по булыжникам под меркнущий свет.

Он вытянулся, руки волочились за головой, повернувшейся набок. Молодой человек лет пятнадцати-шестнадцати, со светлыми волосами и пробивающейся бородкой; она его где-то видела, она уже узнала мертвое лицо — но пока не могла вспомнить имя…

В свете фонаря Аш увидела на груди убитого юноши изображение синего льва.

Лев Лазоревый. Этот человек — из ее отряда.

2

Мокрыми замерзшими пальцами Аш развязала завязки и стащила куртку с тела парнишки. Горловина была такой широкой, что куртку можно было надевать сверху, прямо через шлем; она набросила ее на себя через голову. Затягивая пояс, Аш все вспоминала имя:

— Майкл? Мэтью?

Кровь уже не текла из раны. Тело даже не окоченело. Холодное, как все в этом городе, но не твердое. Убит совсем недавно.

Она разгладила крашеную льняную ткань на своем незащищенном животе. Она одна не сумеет снять кольчужную рубаху с убитого; ее и с живого-то не так просто снимать: металлические звенья кольчуги присасываются к телу. Она стащила с его рук кольчужные рукавицы — слишком велики для нее, но это не смертельно, — и обувь с его ног.

Раздетый, он имел жалкий вид: конечности длинные, пухлое лицо юнца. Аш обулась.

— Марк. Марк Тиддер, — вслух проговорила она и, наклонившись, перекрестила его холодный лоб. — Ты… ты один из копьеносцев Эвена, верно?

Ты не мог оказаться тут сам по себе.

Сколько человек еще погибнут из-за того, что некто привез меня в Карфаген?

Аш выпрямилась и огляделась на холодной темной улице.

Некогда тратить время на раздумья; если тут был один, то должны быть и остальные; кто жив, кто погиб?

Она наклонилась к лежащему в грязи мертвому Марку Тиддеру, поцеловала его в лоб и сложила его руки крестом на груди.

— Если получится, пришлю за тобой кого-нибудь.

Греческий огонь в стеклянном колпаке оплыл и погас. Аш выждала минуту, привыкая к темноте. Над ней высились стены без единого окна, и в промежутках между крышами на ледяном зимнем небе виднелись незнакомые созвездия — машинально она вычислила, что до восхода солнца осталось около часа.

Она пошла вниз по переулку. Здесь не было заметно никаких следов землетрясения. Она свернула налево в первый же перекресток; потом — направо в следующий.