Том I: Пропавшая рукопись

— Мы оставим вас, детка. Мадонна Родьяни… — Годфри поклонился.

Флора за его спиной загадочно улыбалась. Аш чувствовала, что не стоит требовать объяснений этой улыбке. Вот и Годфри чему-то радуется…

— Я ухожу на цыпочках! И Флориан тоже…

Флора проворчала что-то себе под нос. Аш послышалось:

— Каждый был бы рад уйти, хоть бы и на цыпочках. Эти двое уморят скукой всю Европу…

— Ты, — величественно произнесла Аш, — позволяешь себе вмешиваться в беседу профессионалов. Вали из моей кельи! А когда вернешься с вином, прихвати и завтрак на мою долю. Черти траханые, можно подумать, я калека!

Так приятно забыть о подступающей к границе армии, о базельском кошмаре — хоть ненадолго.

— Если целыми днями в голове война, для настоящего боя мозгов не останется, — Аш ухмылялась, забыв обо всех неприятностях. — Мадонна Онората, позавтракайте со мной? За едой я хотела бы узнать, что вы думаете о некоторых советах Вегеция. Он настаивает на использовании колющего удара, поскольку два дюйма стали в брюхе гарантируют смертельный исход. Но пока такой покойник свалится, он еще успеет прикончить вас. Сама я чаще рублю — правда, это медленнее, зато от человека без головы уже не ждешь никаких неприятностей. Как вы полагаете?

Она действительно совершенно не боялась ран. Убедившись, к собственному удовлетворению, что смерть в ближайшие часы ей не угрожает — хотя и приходилось видеть, как человек, получивший удар по голове, несколько дней расхаживает как ни в чем не бывало, а потом падает и помирает ни с того ни с сего (разве что хирург, покопавшись в черепе, что-то пробормочет), — итак, убедившись, что жива, и вытерпев пренеприятную процедуру по обтачиванию осколков двух зубов, Аш, можно сказать, забыла о своей ране. Одной больше, о чем тут говорить!

Делать было нечего, оставалось только думать. Аш опиралась локтями на подоконник, любуясь на суету во дворике монастыря. День большой стирки. Запах мыльнянки и разведенного крахмала долетал до высокого окна. Она горестно улыбалась этому на редкость мирному зрелищу.

Кто-то вошел в келью. Аш не обернулась, узнала походку. Годфри Максимиллиан подошел к окну, встал рядом. Аш заметила, что он, как и Флориан, как Роберт, как малышка Маргарет, невольно поднял глаза к солнцу. Скулы у него уже обгорели докрасна.

— Фло…риан сказал, ты уже достаточно поправилась, чтобы говорить о деле.

Воробей шлепнулся ей на раскрытую ладонь, подхватил крошку. Аш умиленно засюсюкала, а маленький нахал, распушив перышки, принялся неторопливо клевать, кося на нее черной бусинкой глаза.

Она сказала:

— Я считаю, мы de facto разорвали контракт с визиготами. Фарис, безусловно, нарушила свои обязательства. По-моему, на чьей стороне мы не будем сражаться в этой войне, уже решено.

— Если бы все было так просто, — отозвался Годфри.

Острый клювик ущипнул Аш за ладонь.

Аш подняла голову, посмотрела на священника.

— Да понимаю я, что постоять в сторонке не удастся. Все равно визиготы движутся на север.

— Они уже подошли к Оксонне. — Годфри передернул плечами. — У меня свои источники. Мы проходили через Оксонну по пути сюда. До нас им всего тридцать пять-сорок миль.

— Сорок миль! — ладонь Аш дернулась. Воробей испуганно вспорхнул, ныряя, пролетел над двором, откуда долетали женские голоса и плеск воды.

— Дело… подходит ко времени, когда решать придется волей-неволей. Спрашивается, что решать? В первую очередь, отряд. Надо подтянуть парней.

Солнечный зайчик, яркий, как крылышко зимородка, скользнул по крутой крыше. Над монастырской стеной, над полосками полей, над белыми стенами и синими крышами города лился ясный, незамутненный, чистый полуденный свет. Свет солнца.

— Годфри, мне надо тебя спросить. Как у своего клирика. note 76 Считай, это исповедь. Могу я вести их в бой — если моим Голосам доверять нельзя?

Ей хватило одного взгляда на его покрывшееся мрачными морщинами лицо.

— Да, — кивнула Аш в ответ на невысказанный вопрос священника. — У Фарис в самом деле есть такая машина, «machina re militaris». Она говорила с ней у меня на глазах. Может, эта машина не в Карфагене, а где-нибудь поблизости, но там ее не было. А Фарис слышала. И я… слышала. Это мой голос, Годфри. Мой Лев.

Она совладала с голосом, он звучал ровно, только под веками жгло.

— Ох, детка! — Годфри обхватил ладонями ее плечи. — О, детка моя!

— Да нет. Я переживу. Чудо было настоящее, настоящий Зверь, но… дети часто придумывают. Может, меня там даже не было, просто я слышала рассказы взрослых. А может, придумала Льва, когда начала слышать голоса. — Аш высвободилась из рук Годфри. — Визиготы, Фарис — они теперь насторожатся. Раньше им в голову не приходило, что их машину слышит кто-то еще. А теперь… они могут помешать машине отвечать. Или заставят ее обманывать меня. Дать неверный совет, подставить нас всех под удар…

Годфри сжался, как от удара.

— Христос и Древо!

— Я все утро об этом думала, — Аш криво улыбнулась. Ничего не поделаешь, надо держаться. — Ты понимаешь, о чем…