Том I (полный вариант)

79-го [августа], — Почти весь день прошел в чтении, во всяком случае большая часть. Утром читал «Мертвые, души» и Гизо IV томик, несколько писал Нестора, наконец, после обеда в 5 час., не дождавшись В. П., пошел к Алекс. Фед. сказать, что нс могу быть у Благосветлова; ему также было некогда; тотчас же я воротился; не хотел я идти, к Благосветлову, потому что дожидался Вас. Петр. После он пришел, говорил только о «Мертвых душах», посидевши V4 часа пошел, я проводил его и не пошел к нему, потому что лицо было покрыто красными царапинами от угрей, — не хотелось так явиться перед Над. Егоровной. Алекс. Фед. и вчера и ныне говорил о следствиях, которые имела для меня женитьба Лобо-довского: «Я, — говорит, — писал об этом Михайлову, писал, что вы весьма часто бываете там и что наслаждаетесь». — Странно, если он угадал, что Надежда Егор, для меня кажется не то, что другие молодые женщины или девушки. После почти все читал Гизо или «Мертвые души». Дописал до конца 93-ю стр. С в — С т; решился теперь оставить это, а завтра же, или когда будут деньги, купить бумаги и писать для Срезневского лекции. Тотчас же подам просьбу и о свидетельстве. 11Ѵ2 — ложусь читать Гизо и «Мертвые души».

20-го [августа], — Весь день как-то Нестор не писался, только докончил прежний полулист и начал и дописал до конца 78-ю стр. Ст — Т я. — Среди дня вздумал бросить пока, а ныне же приняться за сличение записок Срезневского, и начал в 8 или 9 часов и несколько сличил из начала 2 чтения — его буду писать раньше, потому что это веселее, а после уже докончу первое. — Ни-90 чего почти не думал о В. П., почти как всегда, но без тоски, а больше читал Гизо и «Мертвые души», больше Гизо; дочитал IV томик и начал V, теперь дочитал до 83-й стран.; заняла, между прочим, мысль его (начало лекции о Филиппе Прекрасном): деспотизм и тогда, когда употребляется для бескорыстных, благих видов, как употребляли его Карл Великий и Петр Великий, есть орудие дурное, прививающее зло к добру, которое производит.

В 3 часа, тотчас после обеда, пошел в университет взять письмо, узнать о дипломе Герасимова, может быть увидеть Срезневского. Экзамен, когда я пришел, уже кончился. Мне повестка на 20 руб.; 10 оставлю у себя, тотчас куплю бумаги и буду писать записки Срезневского. Теперь в голову почти не приходило скрывать эти деньги от Терсинских, мало представлялась эта мысль; что им за дело? так думаю я, хотя сам знаю, что неправда. В. П-чу сначала хотел отдать 15: теперь 10, а 5 после, если будет надо. Что присланные деньги — голову обрадовало, сердце ничего.

День прошел нельзя сказать, что бесплодно, потому что читал, но и без плодов. В. П. был в 6 часов по условию от Казанского; я решился не идти, потому что еще угри не сошли, а завтра верно будет меньше, и не пошел, хотя он звал; хотел придти завтра. Мне было самому досадно несколько головою, что я не пошел (после, когда он ушел, я это вздумал хорошенько, при нем слабее), что в самом деле это может его оскорбить, обидеть или огорчить, во всяком случае должно казаться странным. Не говорил ничего, когда он сидел, ровно ничего. Теперь 10 часов, принимаюсь читать Ціафарика, верно прочитаю немного, а возьмусь за Гизо и «Мертвые души».

21 августа, 2 часа дня. — Ночью снова чорт дернул подходить к Марье и Анне и ощупывать их и на голые части ног класть свой… Когда подходил, сильно билось сердце, но когда приложил, ничего не стало. Дурно напившись чаю, пошел в университет; когда подходил, билось и сжималось сердце, как бы что-то предчувствовал, — так и есть: «Вот, — говорит Савельич, — еще письмо Лобо-довскому, привез Пархумов, который остановился в «Лондоне» и желал видеться». — Это тот их откупщик, который был любим и любил его старшую сестру. Получив это, я в первую минуту только обрадовался и ничего. Зайду, говорю [себе], в почтамт, после пе-рескину сапоги и вычищу брюки дома и пойду к ним. Сделал несколько шагов — нет, в почтамт не зайду, чем скорее, тем лучше, зачем ему ждать и в это время бог знает что может случиться? Шел по мосту, думал и то, и другое: теперь не зайти, шутя не успеешь получить ныне деньги и 2 дня еще пропадет; когда подошел к концу моста, без всякого раздумья, а как дело само собою следующее, пошел на Гороховую, не заходя в почтамт. Когда шел по бульвару и через площадь пройдя его, вздумал, что лучше и не заходить домой, так и быть, что гадкие сапоги и проч. и что собственно нехорошо так являться перед Надеждой Егоровной: время дороже этих пустых эгоистических расчетов опрятности;