Том 9. Новь. Повести и рассказы 1874-1877

«Историческая справка» Стасюлевича имела свое уязвимое место, удар по которому последовал незамедлительно. В очередной статье о романе Тургенева В. П. Буренин напоминал, что «Ревизор» вызвал негодование критики булгаринского направления, между тем как «Новью» остались «недовольны не одни только консерваторы известного пошиба, огорченные сатирическим отношением автора к гг. Сипягиным и Калломейцевым, но и люди других фракций, которым совершенно чуждо подобное огорчение» (Новое время, 1877, № 385, 13(25) марта). Вместе с тем Буренин утверждал, что Тургенев «не нуждается» в специальной защите редакции «Вестника Европы», так как «его роман, при всех недостатках <…> полон таких отдельных художественных мотивов, таких тонких и метких „заметок“ о русской современной действительности, что несомненно представляет явление очень крупное и веское в нашей беллетристике» (там же). Это неожиданное заявление Буренина, перед тем судившего о «Нови» пренебрежительно, явилось одним из характерных свидетельств перелома, наметившегося в отношении критики (прежде всего либеральной) к роману Тургенева. Так, почти одновременно с Бурениным радикально изменил свою первоначальную точку зрения на роман Тургенева М. Л. Песковский, критик еженедельника «Русское обозрение». «Большинство критиков, — констатировал теперь Песковский, — произнесли уже слишком жесткий приговор о „Нови“ <…> Это положительно неверно» (Рус Обозр,1877, № 3 и 4, 12 (24) марта, с. 28). Либерально настроенному Песковскому явно импонировали постепеновские идеалы Соломина, прояснившиеся для него вполне только после ознакомления со второй частью романа. «Такой мотив романа, — с удовлетворением отмечал критик, — совершенно новь в русской беллетристике и публицистике. Если он и затрагивался прежде, то далеко не так решительно, резко и характерно, как сделал это И. С. Тургенев» (там же). Всячески превознося постепеновство Соломина как единственно плодотворный способ легального «хождения в народ», с проповедью труда и образования, но без мысли о революции «с помощью физической силы», Песковский в конечном итоге отзывался о «Нови» как о произведении «верном и глубоком по основной своей мысли», полном «истинно публицистического значения» (там же, с. 30, 28). Несколькими днями раньше в еженедельной газете «Наш век» появился анонимный фельетон «Новь и старь», восхвалявший смелость, с которой «автор осужденного Петербургом романа <…> показал новый фазис русской действительности» и вынес «приговор суровый и беспощадный <…> всему безыдейному и злобно ретроградному» (Наш век, 1877, № 6, 6 (18) марта). В это же время газета «Биржевые ведомости» напечатала фельетон «Наброски и недомолвки», часть которого, под заглавием «Большая выставка бессмыслиц в „Русском вестнике“», была посвящена саркастической интерпретации оценок «Нови» в статье Авсеенко. «Конечно, трудно было думать и ожидать, чтобы „валеты“ катковской школы отнеслись к роману иначе, чем с пронзительным гиком и посвистом доезжачих, — писал критик этой газеты (И. Ф. Василевский, подписавший свой фельетон псевдонимом „Буква“). — Ведь „сам Болеслав“, излюбленный брат их „по духу“, фигурирует у Тургенева в бесподобной, эпизодической, несколько раз упоминаемой Калломейцевым личности Ladislas’a, a Сипягины всегда служили верховными кумирами для сотрудников „Русского вестника“…» (Биржевые ведомости, 1877, № 70, 13(25) марта).

Ободренный такого рода суждениями о «Нови», Тургенев наконец согласился с редактором «Вестника Европы», пунктуально сообщавшим ему в Париж сведения о ходе журнальной полемики вокруг романа: «Реакция в пользу „Нови“ действительно началась» (см. письмо Тургенева к Стасюлевичу от 4(16) апреля 1877 г.).