Том 9

Приехав в Нью-Йорк, Эд отправился в контору Вандербильта, и его ввели в большую приемную, где человек двадцать терпеливо ждали своей очереди удостоиться двухминутного разговора с миллионером в его кабинете. Лакей потребовал у Эда визитную карточку и вместо нее получил письмо. Через минуту Эда вызвали, и он вошел в кабинет; мистер Вандербильт был один, в руке он держал распечатанное письмо.

— Прошу садиться, мистер... мистер...

— Джексон.

— А... садитесь, мистер Джексон. Судя по началу, это письмо от старого друга. Извините... я его просмотрю. Он пишет... он пишет... но кто же это? — Вандербильт перевернул листок и нашел подпись. — Альфред Форчайлд... гм... Фэрчайлд... не помню такого имени. Не удивительно... я забыл тысячи имен на своем веку. Он пишет... он пишет... право, недурно! О, это редкостная проделка! Я действительно что-то припоминаю, смутно, правда... ничего, после вспомню. Он пишет... он пишет... гм... гм... ну и подурачились же мы! Вот замечательно! Как будто вижу все это перед глазами! Немного туманно, конечно... все это так давно было... и имена... некоторые как-то мелькают, путаются... но я знаю, что все это было... я чувствую! Владыка небесный, как это согревает сердце, и как приятно вспомнить ушедшую юность! М-да, да... да... но надо возвращаться в будничный мир — дела призывают, и ждут люди, — дочитаю конец перед сном, в постели, тогда и вспомню дни своей молодости. Поблагодарите за меня Фэрчайлда, когда увидите его снова, — я, наверное, звал его Алф, — поблагодарите и скажите ему, что письмо подбодрило усталого труженика и что я всегда готов сделать все, что в моих силах, для него и его друзей. А вы, мой мальчик, вы — мой гость, и не подумайте идти куда-нибудь в гостиницу. Посидите здесь, пока я освобожусь от этих людей, и мы вместе пойдем домой. Положитесь на меня, сын мой, — уж о вас-то я позабочусь.

Эд прожил у Вандербильта неделю и чувствовал себя на седьмом небе. Ему и в голову не приходило, что проницательный глаз миллионера неустанно наблюдал за ним, что его взвешивали, проверяли, изучали и испытывали.

Да, он чувствовал себя на седьмом небе, однако домой не написал ни слова, приберегая свою удивительную историю до того дня, когда вернется. Дважды с приличествующей скромностью и вежливостью он заговаривал о том, что визит затянулся и не пора ли уезжать, но миллионер отвечал:

— Нет, погодите, доверьтесь мне: когда придет время уезжать, я сам вам скажу.

В те дни Вандербильт, как всегда, был занят своими обширными комбинациями — соединением небольших разбросанных железных дорог в стройную систему, для сосредоточения случайной, хаотической торговли в мощные центры, что не помешало его зоркому оку уловить грандиозное будущее табачной торговли в Мемфисе, о которой я уже говорил; и он решил завладеть этим делом.

Прошла неделя, и Вандербильт сказал Эду:

— Теперь можете ехать, но сперва мы еще раз потолкуем об этом табачном деле. Я теперь вас знаю. Знаю наши способности не хуже, а возможно и лучше, чем знаете вы сами. Вы в табачном деле хорошо разбираетесь, понимаете, что я хочу взять его в свои руки, и понимаете, каким путем я собираюсь это сделать. Мне нужен человек, который меня понимает, способный представлять меня в Мемфисе и возглавлять это важное предприятие, — и я назначаю на эту должность вас

— Меня?

— Да. Оклад у вас будет, разумеется, высокий, ибо вы мой представитель. Со временем вы дослужитесь до прибавки, и ваш оклад будет увеличен. Вам понадобятся помощники, — подберите их сами, и подберите осмотрительно. Не исходите из одних только дружеских чувств, но при прочих равных условиях оказывайте другу, человеку, которого вы знаете, предпочтение перед человеком неизвестным.

Добавив еще кой-какие наставления, Вандербильт сказал:

— Прощайте, сын мой, и поблагодарите от меня Алфа за то, что он вас прислал.

По приезде в Мемфис Эд первым делом кинулся к пристани, спеша поделиться своими удивительными новостями с товарищами, снова и снова поблагодарить их за то, что они дали ему письмо к мистеру Вандербильту. Он пришел как раз в то время, когда молодые люди бездельничали. Знойный полдень, и никаких признаков жизни на пристани. Но когда Эд пробирался меж штабелей грузов, он заметил под навесом, на куче мешков с зерном фигуру в белом костюме; сказав про себя: «Это кто-нибудь из них», он ускорил шаг; потом сказал: «Да это Чарли... Фэрчайлд… вот здорово!» — и в следующее мгновение любовно коснулся плеча спящего. Глаза Чарли лениво раскрылись, взглянули на Эда, лицо страшно побледнело, он как ужаленный вскочил на ноги, и в следующий миг Эд остался один, а Фэрчайлд как вихрь мчался к дебаркадеру!