Том 9

Он со стоном подчинился ее доводам, и они стали обсуждать свои шансы на успех. Сперва им пришло в голову спрятаться, но на всем видимом пространстве не было ничего, кроме трех деревьев, так что укрыться они не имели возможности. Они вспомнили о берегах Замбези, но от реки их отделял очень высокий скалистый горный кряж. Прежде чем они достигли бы вершины, даже если бы лошадь смогла взобраться туда, их уже нагнали бы матабеле. Словом, не оставалось ничего иного, как направиться к уже знакомому им ущелью и, если бы удалось попасть туда раньше неприятеля, попытаться укрыться среди лежавших по ту сторону развалин. Это еще могло им удаться, да и то только после наступления темноты.

Но беглецы нисколько не обманывались и прекрасно сознавали, что у них крайне мало надежды на успех — и то только в том случае, если бы матабеле устали и отказались от преследования.

Однако они совсем не выказывали усталости, — заметив издали беглецов, быстроногие дикари побежали еще резвее, с каждой минутой сокращая разделявшее их расстояние.

— Отец, — проговорила Бенита, — прошу тебя запомнить следующее: я не желаю попасть в руки этих дикарей живой…

— О! Как я смогу… — пробормотал он.

— Я тебя не прошу об этом, — отвечала Бенита. — Я сама о себе позабочусь. Только если я промахнусь… — И она взглядом докончила фразу.

Старик уже сильно устал. Взбираясь по крутому подъему горы, он то и дело спотыкался о камни. Бенита это заметила, и, соскользнув с седла, заставила его сесть на лошадь, а сама побежала рядом с ним. Когда Клиффорд немного отдохнул, они опять поменялись местами и таким образом преодолели несколько миль. Наконец, когда оба совсем измучились, они попробовали было ехать на лошади вместе — Бенита спереди, а он сзади; но хотя вещи были давно уже сброшены, усталое животное оказалось не в силах нести на себе двойную тяжесть. Пробежав несколько сотен ярдов, оно споткнулось, упало, с трудом поднялось на ноги и остановилось.

Таким образом им снова пришлось по очереди идти пешком.

До заката солнца осталось не более часа, а узкое ущелье находилось еще в трех милях от них.

О, как ужасны были эти три мили! Впоследствии они вспоминались Бените как самый страшный кошмар.

В это время матабеле отделяло от них расстояние около двух тысяч ярдов; когда они преодолели половину пути, расстояние сократилось до тысячи ярдов; наконец, когда впереди оставалась миля, между ними было уже всего пятьсот ярдов.

Человеческая природа способна на удивительные вещи. По мере приближения решительного момента усталость, одолевавшая путешественников, начинала проходить — вернее, они начали забывать о ней. Они больше не чувствовали себя измученными, а напротив, двинулись вверх по склону с такой энергией, словно только что встали с постели. Даже у лошади, казалось, открылось второе дыхание, когда же она вновь начинала уставать, мистер Клиффорд подгонял ее уколами своего охотничьего ножа. С трудом переводя дыхание, выбиваясь из сил, то садясь в седло, то идя пешком, они тащились к хребту, стараясь уйти от смерти в образе матабеле, которые преследовали их с упорством охотничьих собак. Солнце уже садилось, и они видели, оглядываясь назад, темные силуэты дикарей, резко выделявшиеся на фоне окровавленного шара. Широкие ассегаи тоже казались красными, словно их окунули в кровь. Клиффорд и Бенита уже могли различить насмешливые возгласы дикарей, которые предлагали им сесть на землю и ждать, когда их убьют, избавившись таким образом от лишних хлопот и возни.

Теперь их разделяло уже не более трехсот ярдов, тогда как до перевала оставалось все еще с полмили. Прошло еще пять минут, в течение которых лошадь пробиралась по неровной и крутой тропинке вверх. Ехал мистер Клиффорд, а Бенита бежала рядом, держась за стремя. Она оглянулась назад. Дикари, опасаясь, как бы их жертвы не укрылись за горой, побежали быстрее, а лошадь еле плелась. Один из матабеле, высокий и сильный малый, начал заметно обходить своих товарищей. Еще через две минуты он был в сотне шагов от белых, ближе, чем они находились от входа в ущелье. Вдруг лошадь остановилась, отказываясь двинуться с места.

Мистер Клиффорд соскочил на землю, и Бенита, которая уже не могла говорить, указала рукой на матабеле. Старик сел на камень, взвел курок, глубоко вздохнул, прицелился и выстрелил в дикаря, беззаботно бежавшего прямо на них. Клиффорд был отличным стрелком, и даже в эту роковую минуту, несмотря на сильное волнение, его рука не изменила ему. Бежавший матабеле был, по-видимому, ранен, так как он споткнулся и упал; затем он медленно поднялся и поплелся к своим товарищам, которые приостановились, чтобы оказать ему помощь.