Я ожидал, что он упрекнет своих подопечных за столь неподобающий способ выражать свои чувства. Однако я ошибся. Безусловно, он уже был приучен к взаимным компромиссам, неизбежным на этих возвышающих душу представлениях, и давно понял, что не стоит обращать внимания, если зал несколько оживился.
— Леди и джентльмены, — сказал старина Бифи, — следующим номером нашей программы должны были быть песни в исполнении мисс Коры Беллинджер, прославленного меццо-сопрано. Мисс Кора Беллинджер только что мне звонила. У нее сломался автомобиль. Однако она взяла такси и вскоре сюда прибудет. А тем временем наш друг мистер Инок Симпсон прочтет поэму «Кровожадный Дэн Макгру».
Я уцепился за Дживса.
— Дживс! Вы слышите?
— Да, сэр.
— Ее здесь не было!
— Да, сэр.
— Она не видела Ватерлоо своего возлюбленного.
— Не видела, сэр.
— Весь ваш идиотский план сорвался.
— Да, сэр.
— Пойдемте, Дживс, — сказал я, и те, кто стоял рядом со мной, наверное, удивились, почему выразительное лицо Бертрама так побледнело и взгляд застыл. — Я подвергся такому нервному потрясению, какое выпадало на долю разве что первым христианам-мученикам. Я потерял несколько фунтов веса, и мой организм надолго вышел из строя. Я прошел через тяжкие испытания, воспоминания о которых заставят меня из месяца в месяц пробуждаться ночью с пронзительным криком. И все это впустую. Идемте.
— Если вы не возражаете, сэр, я бы хотел остаться и досмотреть представление.
— Дело ваше, Дживс, — сказал я уныло. — Лично мне уже ничего не хочется. Загляну, пожалуй, в «Козу и виноград», пропущу еще стаканчик цианистого калия и отправлюсь домой.
Должно быть, было около половины одиннадцатого. Я сидел в своей столь дорогой моему сердцу гостиной, мрачно потягивая укрепляющее средство, более или менее последний стакан за сегодняшний день, когда в парадную дверь позвонили, и передо мной возник Таппи. У него был такой вид, будто он пережил великий опыт общения с собственной душой. Под глазом наливался смачный синяк.
— А-а, Берти, привет, — сказал он и принялся расхаживать вокруг камина, будто прикидывая, что бы такое повертеть в руках или, может, разбить.
— Я только что пел в концерте у Бифи Бингема, — сказал он после непродолжительного молчания.
— Да? Ну и как?
— Очень лихо, — сказал Таппи. — Зрители в диком восторге.
— Сразил их?
— Наповал, — сказал Таппи. — Плакали, как дети. Заметьте, это говорил человек, получивший прекрасное воспитание, человек, который с молоком матери впитал, что ложь — смертный грех.
— Наверное, мисс Беллинджер довольна?
— Да, в полном восторге.
— Значит, теперь полный порядок?
— Да, конечно. Таппи помолчал.
— Но, с другой стороны, Берти…
— Да?
— Знаешь, я все хорошенько обдумал. Как-то я сомневаюсь… по-моему, мисс Беллинджер мне все-таки не пара.
— Сомневаешься?
— Да.
— Но почему вдруг?
— Даже не знаю. На тебя находит вроде как озарение. Берти, я очень уважаю мисс Беллинджер. Восхищаюсь ею. Но… э-э… Берти, я ничего не могу с собой поделать… Чувствую, что добрая, милая девушка… э-э… как твоя кузина Анджела, например… была бы… э-э… на самом деле… Словом, я хочу попросить тебя, может, ты позвонишь Анджеле и узнаешь, как она отнесется к предложению пойти сегодня вечером к Беркли поужинать и потанцевать.
— Тогда вперед! Вот телефон.
— Нет, Берти, я бы все-таки попросил тебя. Так или иначе, если ты проложишь дорогу… Видишь ли, может случиться, что она… в смысле, ты ведь знаешь, случаются всякие недоразумения… Берти, дружище, ты понимаешь, к чему я клоню? Пожалуйста, похлопочи за меня, проложи дорожку, если ты не против.
Я подошел к телефону и позвонил тете Далии.
— Она говорит, что ты можешь прийти, — сказал я.
— Передай ей, — благоговейно проговорил Таппи, — она и глазом не успеет моргнуть, а я уже буду у нее.
Едва он умчался, как я услышал щелчок замка и мягкие шаги по коридору.
— Дживс, — позвал я.
— Сэр? — сказал Дживс, появляясь в гостиной,
— Дживс, удивительные вещи творятся на свете. Здесь только что был мистер Глоссоп. Сказал, что у них с мисс Беллинджер все кончено.
— Да, сэр.
— Кажется, вы совсем не удивлены.
— Нет, сэр. Признаться, я предвидел подобную возможность.
— Да? Но почему?
— Эта мысль мне пришла, когда я увидел, как мисс Беллинджер ударила мистера Глоссопа в глаз.
— Ударила?!
— Да, сэр.
— В глаз?!
— В правый глаз, сэр. Я схватился за голову.
— Что, черт подери, на нее нашло?
— Мне показалось, сэр, мисс Беллинджер была немного расстроена приемом, который ей устроила аудитория.
— Господи Боже мой! Неужели она тоже провалилась?
— Да, сэр.
— Но почему? У нее прекрасный голос.
— Да, сэр. Но, я думаю, публику возмутил ее репертуар.
— Дживс! — Мысли у меня в голове пустились вскачь. — Неужели мисс Беллинджер тоже им спела «Эй, сынок!»?
— Да, сэр. К тому же она вынесла на сиену — на мой взгляд, весьма необдуманно — большую куклу и пела, обращаясь к ней. Аудитория впала в заблуждение и приняла ее за марионетку чревовещателя. Вследствие этого случился небольшой беспорядок.
— Но какое странное совпадение, Дживс!