Том 7. Произведения 1856-1869 гг.

— Вотъ я, — говоритъ, — тебя мужицкій урокъ допахать заставлю.

— Чтожъ, давай соху, я выпашу проти мужика.

— Ну буде, буде. Идите, вонъ еще бабы идутъ. Пора, пора гресть. Ну, бабы, ну.

Совсмъ другой сталъ.

Такъ, какъ пришла на лугъ, стали порядкомъ, какъ пошла передомъ ряды раскидывать, такъ рысью ажно, смется прикащикъ, а бабы ругаютъ, что чортъ, замучала. Зато какъ пора обдать ли, домой, ужъ всегда ее къ прикащику посылаютъ; другіе ворчатъ, а она прямо къ начальнику, что, молъ, пора шабашить, бабы запотли, али какую штуку отмочитъ, и ничего. Разъ какая у ней съ прикащикомъ штука приключилась. Убирались съ покосами, стогъ кидали, а погода необстоятельная была, надо было до вечера кончить. За полдень безъ отдыха работали, и дворовые тутъ же были. Прикащикъ не отходилъ, за обдомъ домой посылалъ. Тутъ же, подъ березками, съ бабами слъ. Только пообдалъ, — что, говоритъ, ты, кума Маланья,— онъ съ ней крестилъ; — спать не будешь?

— Нтъ, зачмъ спать.

— Поди ка сюда, поищи мн въ голов, Маланьюшка.

Легъ къ ней, она смется. Только бабы позаснули, и М[аланья] то задремала; глядла, глядла на него, красный, потный лежитъ, и задремала. Только глядь, а онъ поднялся, глаза красные выкатилъ, самъ какой то нескладный.

— Ты меня, — говоритъ, — приворотила, чертова баба.

Здоровый, толстый, схватилъ ее въ охабку, волочетъ въ чащу.

— Что ты, — говоритъ, — Андрей Ильичь, нельзя теперь, народъ проснется, срамъ, приходи, — говоритъ, — лучше посл. Отпусти раньше народъ, а я останусь.

Такъ и уговорила. А какъ отпустилъ народъ, она впередъ всхъ дома была. Сказывалъ парнишка, Андрей Ильичъ долго все за стогомъ ходилъ. — И это ея первая охота была, что всякаго обнадежитъ, а потомъ посмется. Такъ-то, какъ пріхалъ баринъ въ самые Петровки, былъ съ нимъ камердинъ — такая бестія продувная, что бда. Самъ, бывало, разсказываетъ, какъ онъ у барина деньги таскаетъ, какъ онъ барина обманываетъ. Да это бы все ничего, только насчетъ <бабъ ужъ такой подлый, что страхъ>. Сбирались его тогда мужики побить, да и побили бы, спасибо, скоро ухалъ. А изъ нашего же брата. Полюбилась ему Маланька, сталъ тоже подъзжать, рубль серебра давалъ, синенькую, красенькую давалъ.

— Ничего, — говоритъ, — не хочу.

Такъ на хитрости поднялся. Старосту угостилъ что-ли, стакнулся съ нимъ. Весной еще было — молотили, темно начинали.

— Я, — говоритъ, — ползу на скирдъ, а ты и пошли скидать одну. Тамъ моя будетъ.

— Ладно.

Только влзла она на скирдъ, онъ къ ней.

— Постой, — говоритъ, — тутъ не ловко.

Взяла, снопы раскидала, яму сдлала да его туда и столкни а сама долой, лстницу сняла да на другой скирдъ, раскрыла ₁подаетъ. Разсвло ужъ, такъ сказала,—то-то смху было. Бабы сбжались, партки съ него стащили, напихали хаботья и опять надли. Такъ все не пронялся, все старосту просилъ ее въ садъ посылать дорожки чистить. Тутъ то на нее баринъ наткнулся. И не слыхать за нимъ этаго прежде было. Видно, ужъ баба то хороша была. Только, — разсказывала сама, — смотрю, идетъ баринъ, дурной, худой такой, чудно какъ-то все на немъ. Прошелъ, я за работу, скребу; только хотла отдохнуть, смотрю — опять по дорожк идетъ. Дорожки тамъ густыя, крытыя. Ну, думаю, по своему длу гуляетъ. Только покосилась на него, такъ и впился въ меня глазами. Такъ до обда покою не давалъ, все ходитъ, смотритъ. Такъ измучалась, что бда, на покос легче. А не подходить. Баринъ то, видно, такъ на нее глядитъ, извстно, господамъ, длать нечего, а она думаетъ, за работой смотритъ, такъ старается, что одна всю дорожку выскребла. Только хорошо, идетъ этотъ камердинъ опять къ ней.

— Барину, — говоритъ, — ты дюже полюбилась, веллъ придти вечеромъ въ ранжерею.

Ладно, думаетъ, это все твои штуки: приду, дожидайся.

— Мотри же.

— Сказано, приду.

Вечеромъ взяла скребку, пошла домой; только думаетъ, что и въ самомъ дл баринъ, пожалуй, звалъ. Зазвала солдатку, задами ползли къ ранжере, смотрятъ — ходитъ. Солдатка какъ закричитъ по мужицки, такой голосъ она умла длать:

— Кто тутъ?

Баринъ бжать. Бабы смялись, смялись, пришли домой, покатываются — всмъ разсказали. На другой день опять въ садъ посылаютъ. <Только поваръ пришелъ, говоритъ: такъ и такъ, ты врно камердину не вришь, такъ онъ меня прислалъ. Что взаправду онъ тебя хочетъ и непремнно веллъ приходить.

— Ладно, я, — говоритъ, — думала, что камердинъ, такъ пошутила, испугать хотла, а теперь приду.

Какъ работу кончила, такъ прямо въ домъ да на двичье крыльцо.

— Чего, молъ, теб?

— Баринъ веллъ.

Вышла барыня.

— Чья ты? — говоритъ, — какая ты, — говоритъ, — хорошенькая. Зачмъ тебя баринъ звалъ?

— Не могу знать.

Вызвали барина, красный весь пришелъ.

— Приди, — говоритъ, — посл съ отцомъ, a мн теперь некогда.

А то разъ днемъ къ ней подшелъ, такое началъ говорить, что она не поняла ничего. Только хотлъ ее за руку взять, она какъ пустится бжать, и ушла отъ него>.