Твердынской.
Ну что-жъ, подождемъ. Можно и чаепитіе совершить. А то скучно. Вонъ кто-то пилъ. Поселянинъ, староста, господинъ староста, нельзя ли получить инструментъ, въ просторчіи самоваромъ называемый?
Катерина Матвевна
Я люблю въ васъ, Алексй Павловичъ,[341] это игривое отношеніе къ жизни. Какъ ни значительны совершающіяся въ вашей судьб событія, вы, въ тайник души, скрываете всю глубину вашего сознанія и наружно все шутите. Многіе могутъ считать васъ легкомысленнымъ, а я это-то и люблю. Я уважаю васъ за это. Да, вотъ мы и ступили первый шагъ въ новой жизни.
Твердынской.
Да, ступили.[342] Чтожъ все риторствовать! Знаешь, что дло хорошее, что свободенъ и разуменъ, чего же еще? Я не люблю готовиться. Наступитъ дло — я труженикъ и боецъ, а до того времени... можно и услаждаться легкимъ смхотворствомъ.
Катерина Матвевна.
Скажите мн одно: я всю дорогу думала. Почему учредителемъ комуны мущина, а не женщина? 3Не просвчиваетъ ли и здсь идея зависимости женщины?[343]
Твердынской.
Нтъ, это случайность.
Катерина Матвевна.
Позвольте, я полагаю, что столько же основанія есть мн разливать, сколько и вамъ. Вотъ что: мы можемъ кинуть жребій.
Твердынской.
Итакъ повримъ разршеніе сего вопроса слпорожденной Фортун.
Катерина Матвевна.
Нтъ, вы угадывайте.
Твердынской
Однако, у васъ въ ручк, такъ сказать, пухлость не вредная. Въ этой.
Катерина Матвевна
Твердынской, не будьте глупы. Вы угадали. Я буду разливать.
Твердынской.
Какъ дорога однако сближаетъ. Такое ощущеніе странное въ близости женщины.
Катерина Матвевна.
Твердынской, вы знаете стихи Гюго? Гюго отсталый человкъ, но онъ поэтическимъ чутьемъ проникалъ многое изъ будущаго. N’insultez pas...[344]
Твердынской.
Такая складочка, что первый сортъ. Позвольте мн ее пригладить,[345] не то, что погладить, а только пригладить.
Катерина Матвевна
Твердынской, когда я ближе узнаю васъ, я разскажу вамъ мою судьбу. Судьба женщины, это странная анормальность въ нашемъ неразвитомъ обществ.
Твердынской.
Вдь вотъ какіе странные бываютъ казусы. Жили мы съ вами, жили 3 мсяца, и все говорили только о предметахъ, вызывающихъ на размышленія, и теперь мгновенно мое воззрніе на васъ совсмъ измнилось. Отчего жъ вы не хотите, чтобъ я положилъ такъ руку?
Катерина Матвевна
Вглядитесь въ глубину своего сознанія, и тогда я честно выслушаю ваше признаніе. Я не хочу увлеченій, мы должны стоять выше ихъ. Вы не трогайте меня.
Твердынской.
Я не касаюсь, вдь, ни до чего не касаюсь. А у васъ есть во взгляд что то пожирающее, выше женскаго. У однаго моего товарища была другъ-женщина, она была гувернантка. Вавочка, мы вс такъ ее звали. Вы схожи съ ней, очень схожи. Но славная какая складочка...
Катерина Матвевна.
Позвольте, позвольте, подумайте хорошенько и внимательно, вникните въ себя! Тотъ путь, на которой.... Скажите, какою любовью вы любите меня?
Твердынской
Вы фиміамъ сердца моего, вы кальянъ надежды небесъ, вы паръ отъ подошвъ кумировъ моихъ, вся нжность и свтъ фирмамента мірозданія. Я люблю васъ и желаю учинить съ вами экспликацію.
Катерина Матвевна.
Не говорите глупостей, вы оскорбляете меня не какъ женщину, а какъ честнаго человка. Я не различаю. Вы говорите, что чувствуете влеченіе ко мн, я считаю васъ хорошимъ господиномъ; изслдуйте характеръ вашего влеченія и скажите мн. Старайтесь объективно смотрть на вещи. Конкретъ можетъ слушать[347] васъ. Я все сказала.
Твердынской