Том 7. Пьесы

Шура. Гражданин, наденьте обратно ваши калоши. Наденьте. Не пущу. Сказано…

Явление II

Входит Дудкина.

Дудкина. Здравствуйте, Шурочка. Вас что, уже произвели в швейцары?

Шура. Нет, швейцар попросил меня подежурить, пока он чаю напьется.

Дудкина. Комнату мне приготовили?

Шура. Как же, как же, пожалуйста!..

Дудкина. Какую?

Шура. Ту самую, которую вы заказывали. Розовую угловую.

Дудкина. Разве я заказывала розовую угловую? Странно… По-моему, я просила оставить мне на юго-восток или, в крайнем случае, на юго-запад.

Шура. Он, нет, вы забыли! На юго-запад вы занимали в конце декабря. Только вам тогда на юго-запад не понравилась…

Дудкина. В самом деле?

Шура. Честное слово!

Дудкина. А на юго-восток?

Шура. На юго-восток вы занимали в январе, она вам тоже не понравилась.

Дудкина. Разве?

Шура. Честное слово! Вы еще тогда сказали главврачу, что на юго-восток чересчур дует и вы можете простудить голос.

Дудкина. Я сказала, что дует? Хорошо. Придется отдыхать в розовой угловой. Миусов приехал?

Шура. Как же, тут…

Дудкина. Хорошо. Придется отдыхать в розовой угловой. (Уходит.)

Зайцев. Простите, а почему вы у этой дамы не спросили удостоверения с моста службы?

Шура. Так это ж Дудкина!

Зайцев. Только и всего? Просто Дудкина?

Шура. Нет, это не просто Дудкина. Она — жена профессора Дудкина.

Зайцев. Так жена Дудкина, а не сам Дудкин.

Шура. Сам профессор Дудкин занятой человек, он все время работает, ему некогда отдыхать… Она ездит за него отдыхать. Понятно? До свиданья. Вы уже успели сиять калоши? Наденьте, наденьте!

Зайцев. Один вопрос: значит, если бы, например, я был жена профессора Дудкина, то вы бы меня пустили?

Шура. Так вы же не жена!

Зайцев. Минуточку! Мужей вы тоже пускаете?

Шура. Как это — мужей?

Зайцев. Очень просто. Предположим, профессором был бы не Дудкин, а его жена Дудкина. А Дудкин был бы не профессор Дудкин, а просто Дудкин, муж известного профессора Дудкиной. Пустили бы вы тогда просто Дудкина без удостоверения с места службы или не пустили?

Шура. Понятно, пустила бы. Куда иголка, туда и нитка!

Зайцев. Как? Как?..

Шура. Куда иголка, туда и нитка!

Зайцев. Так, так…

Шура. Что вы бормочете?

Зайцев. Куда иголка, туда и нитка… Ничего, ничего… Значит, категорически не пускаете?

Шура. Без удостоверения и паспорта не пущу!

Зайцев. Значит, нет?

Шура. Нет!

Зайцев. И детей вам не жалко?

Шура. Жалко. Но раз нет, так нет!

Зайцев. В таком случае я извиняюсь. До свиданья!

Шура. До свиданья! Филипп Максимович! Что вы, в самом деле, копаетесь? Докушивайте и заступайте.

Швейцар. Заступаю, заступаю…

Явление III

Входят Миусов и Дудкина.

Дудкина. Миусов, здравствуйте.

Миусов. А, Зоя Валентиновна, и вы здесь? Как здоровье?

Дудкина. Плохо…

Миусов. Что скажете хорошего?

Дудкина. Все кончено! Я сойду с ума!!

Миусов. Что случилось?

Дудкина. Он все знает…

Миусов. Простите, я не совсем… Кто?

Дудкина. Профессор Дудкин.

Миусов. Ваш муж?

Дудкина. Да.

Миусов. Простите, я все-таки… Вы говорите, ваш муж знает… Что он знает?

Дудкина. Все!..

Миусов. То есть в каком смысле?

Дудкина. Не прикидывайтесь… наивным ребенком… Это случилось сегодня утром. Я вызываю машину, чтобы ехать в «Сыроежки»… Вдруг он выходит из кабинета, видит, что у меня в руках плед и чемодан, и спрашивает: «Куда это ты отправляешься?» Я смотрю на него пустыми глазами и равнодушно роняю: «В „Сыроежки“…»

Миусов. Нуте-с…

Дудкина. Тогда он мне говорит: «Хорошо. А кто мне будет кофе варить?» Он, видите ли, без черного кофе не может работать.

Миусов. Как Бальзак?

Дудкина. Еще хуже! Я пожимаю плечами и небрежно роняю: «Вам сварит кофе Дуня». Тогда он говорит: «Дуня выходная». Я его окидываю с ног до головы спокойным взглядом и спрашиваю с иронией: «Может быть, вы хотите превратить меня в домработницу и заставить, чтобы я сидела дома в воскресенье и варила вам черный кофе?»

Миусов. Да, но я…

Дудкина. Подождите. Тогда он спрашивает: «Как же быть?» Я спокойно отвечаю: «Можете сварить себе кофе на электрической плитке сами». Он отвечает: «Ты права! Я сварю себе кофе на электрической плитке сам». При этом, имейте в виду, разговор идет на страшном внутреннем нерве. Я еле владела собой…

Миусов. А он?