Том 6. Рассказы, 1887

При подготовке сборника Чехов существенно сократил рассказ. Примиряющий всех финал был зачеркнут. Доброта и сердечность отверженного, «грешного» человека подействовали на дьякона, и он «испортил» свое строгое письмо комической припиской. В результате отчетливее стало противопоставление непримиримого благочинного и отца Анастасия. Следствием измененного замысла явилось новое заглавие рассказа — «Письмо» вместо «Миряне».

При подготовке издания А. Ф. Маркса в рассказе было сделано еще два небольших сокращения, внесены стилистические поправки.

В анонимной рецензии газеты «Новое время» в разделе «Библиографические новости» «Письмо» было отнесено к «лучшим рассказам» сборника — наряду с такими, как «Счастье», «Свирель», «Степь», «Перекати-поле». Эти произведения, по отзыву рецензента, «носят бытовой характер и свидетельствуют, с какою любовью наш молодой талантливый беллетрист занимается изучением народных нравов. Его наблюдения в бытовой сфере отличаются замечательною тонкостию, не допускающею ни малейшей утрировки в передаче явлений народной жизни. Действующие в его рассказах лица всегда говорят языком, свойственным той среде, в которой они живут, и в их миросозерцании не заметно ничего искусственного, сочиненного самим автором» («Новое время», 1888, № 4420, 20 июня, стр. 3).

К. К. Арсеньев выделил из сборника рассказ «Письмо», обратив внимание на проявившееся в нем высокое мастерство Чехова: «На пространстве нескольких страниц нарисованы здесь три лица, соперничающие между собою по рельефности очертаний: отец благочинный, строгий, уверенный в себе, не знающий ни сомнений, ни колебаний; дьякон, стушевывающийся перед величием своего начальника, искренне поклоняющийся его уму, его талантам, и „запрещенный“ отец Анастасий, низко падший, но познавший в своем падении высокую цену милосердия и кротости». Критик находил «чрезвычайно естественным» решение, «на котором в конце концов останавливается дьякон». «Благодушнейшая приписка», под влиянием слов о. Анастасия, совершенно разрушает «эффект предшествовавших громов». «Всё в этом небольшом рассказе, — заключал Арсеньев, — дышит простой, неподкрашенной житейской правдой…» («Вестник Европы», 1888, № 7, стр. 261).

В. А. Гольцев характеризовал рассказ как выражение чеховского гуманизма: «А сколько теплого, горячего сочувствия людям в рассказе „Письмо“, где пьяненький, попавший под суд, священник уговаривает дьякона не посылать к сыну строго-укорительного письма. ‹…› Читаете вы этот маленький рассказ, и душа ваша наполняется умилением. Этот беспутный попик гуманнее, справедливее, поступает в данном случае более по-христиански, чем безукоризненный отец благочинный, который продиктовал дьякону грозное письмо к сыну. ‹…› Всегда и везде симпатии Чехова на стороне униженных и оскорбленных, на стороне искренности и правды, против условного лицемерия и фарисейского благочестия» («Русская мысль», 1894, № 5, стр. 43—44; то же в кн.: В. Гольцев. Литературные очерки. М., 1895, стр. 28—29).

Ф. Е. Пактовский указал па связь рассказа «Письмо» с предшествующим ему в сборнике рассказом «Кошмар»: «Переменены здесь имя и обстановка, но в лице его ‹о. Анастасия› невольно видится окончание истории о. Якова». Критик отмечал влияние на автора творчества Достоевского: «Трудно не видеть, чьи это заветы в поэзии Чехова, не трудно узнать здесь голос Ф. М. Достоевского с его любовью „к униженным и оскорбленным“». (Ф. Е. Пактовский. Современное общество в произведениях А. П. Чехова. Казань, 1901, стр. 21—22).

Огромное впечатление произвел рассказ на П. И. Чайковского. «Во время вечерних чтений, — вспоминал Н. Д. Кашкин, — мы прочли между прочим новый рассказ А. П. Чехова, помещенный в фельетоне „Нового времени“; названия рассказа я теперь не припомню, но действующими лицами в нем были священник и дьякон, а время действия — кажется, канун Пасхи. Рассказ, если не ошибаюсь, был прочитан два раза сряду, потому что чрезвычайно понравился нам обоим, а Петр Ильич не успокоился до тех пор, пока не написал к А. П. Чехову письмо, хотя он его лично не знал и нигде до того времени не встречал; письмо было адресовано в редакцию „Нового времени“ с передачей адресату ‹…› письмо, кажется, дошло по назначению» (Н. Кашкин. Воспоминания о П. И. Чайковском. М., 1896, стр. 138—139).