Том 6. Лимонарь

Николино письмо. | 1916 | Сок. 118. | 1915 | Бирж. Вед. | 16004

Николино стремя. | 1915 | Сок. 9, 116. | 1916 | Ежемесяч. журн. | 2

Николина сумка. | 1915 | Сок. 43. | 1915 | Петроград. Газета. | 281

Николин умолот. | 1915 | Рязанс. г. | 1915 | Речь. | 336

Ремез-птица. | 1913 | Вологодск. г. | 1914 | Гриф 1913 г. |

Свеча воровка | 1915 | Рязанс. г | 1915 | Речь. | 336

| | Аф. 246 (Сказ.). | | |

Сметана | 1914 | Онч. 41. | 1916 | Ежемесяч. журн. | 2

I. Газеты: «Биржевые Ведомости», Пгр., «Голос», Пгр., «Голос Москвы», М., «День», Пгр., «Петроградская Газета», Пгр., «Приазовский край», Р. н. Д., «Речь», Пгр.

II. Журналы: «Аргус», Пгр., «Ежемесячный Журнал» (Виктора Сергеевича Миролюбова), Пгр., «Нива» (приложения), Пгр., «Огонек», Пгр.

III. Сборник: «Гриф» (юбилейный 1903—1913), М., «Страда», Пгр.

Повесть о двух зверях

ИХНЕЛАТ{*}

Пролог

ТРАВКА-БЕССМЕРТНИК

Слышит персидский царь, мудрейший из царей и справедливый: есть в Индии, растет травка, пожуй и навсегда забыл «как ваше здоровье?». травка-бессмертник И велит царь своему ученому врачу: «поезжай в Индию и возвращайся с травкой!»

Барзуй не мог ослушаться царя, в ночь уложил чемоданы и с восходом солнца в путь: ему и самому охота посмотреть на чудесную травку и любопытно, на что она похожа, бессмертник!

Два года прожил Барзуй в Индии. Где-где его нога ни прошла. Два года в розысках с расспросом.

Сколько лесов и пустынь, ям и ямин сквозь повыходил, искал на раменьях, на зимницах, на старых мшанниках, бортях, езях; облазил все огороды, прошел дороги, дорожки, тропки и стопинки.

«Помним, знаем исстари, говорят, есть такая травка, подает человеку бессмертие».

Но где она такая, толком указать никто не может.

Одни говорят: «у проклятой сосны с дву пырьи».

Другие: «взад от погиблого болота, а от обгиблого болота к паленому, там».

Третьи: «к колодливому озеру Верхних Куров под крековатой березой ищи».

Так закрутили, так запутали, не почасилось Барзую, хоть садись на муравьище и жди себе окончания!

Выкупался он в Ганге реке — вода, дна не достать, а все видно, — хорошенько с мылом вымыл себе шею — было б в петлю лезть, не стесняясь: известно, вернуться к царю с пустыми руками, какая еще награда.

И решил он повернуть оглобли, да как вышел за изгороду, а в глаза ему землянка.

И чудное дело: из землянки торчит прутина, на пруте лелех, на лелехе птичка — чего-то коготком показывает, не то пляшет.

«Зайду-ка, думает Барзуй, не спроста птичка резвится!»

И вошел в землянку.

А в землянке у стола, поднялся, не скажешь, старик, но по одежде, в такое не одна сотня лет назад наряжались брахманы.

И с первого слова о травке:

«Вижу царская печать в твоих глазах, сказал Барзуй, не знаешь ли, где и как достать травку-бессмертник?»

А брахман на него посмотрел, словно б на ладонь себе поставил — был это сам мудрейший Бидпай:

«Есть она, эта травка, сказал Бидпай, только глупые вы все вместе, ищете ее в земле, а она, вот она где».

И протянул руку, снял с полки книгу, — переплет, нынче таких не делают.

«Без года две сотни лет, сказал брахман, а составил я эту книгу по древней памяти для царя Дадшелима: «Пан—чатантра». Бери ее и вези к своему царю — вот она, ты нашел бессмертную травку».

Барзуй ухватил книгу: Панчатантра! — пятикнижие — мудрость о зверях и человеке. Да в свою Персию без оглядки.

То-то царя удивит. А какая еще награда — бессмертник в руках.

ПОВЕСТЬ О ДВУХ ЗВЕРЯХ

I СТЕФАНИТ И ИХНЕЛАТ

Два друга: Стефанит и Ихнелат. «Увенчанный» и «Следящий». Такое было человеческое имя этой звериной породы, в Бестиариях не упоминаемой. Оба занимали высокое место при Льве: стоять у дверей царя. И носили двусмысленное звание: «почетные советники». Царь, после смерти царицы, в своем мрачном одиночестве запутанный в живой сети зверей, по преимуществу сплетающихся обезьян, не замечал своих избранных советников. «Первые мудрецы» и «почетные советники» — громкое имя, и это как писатели, сохраняющие в истории имена, но не читаемые за исключением ученых и чудаков: Мильтон, Данте, Оссиан, прибавлю Рабле. Делать они ничего не умели, они собирают мысли и складывают слова, и жизнь их была «лотерейная» или просто сказать, были они нищие: Стефанит и Ихнелат.

— Ты! первый мудрец! Стефанит! И ты поверил: одной ногой ты спускался в подвал.

«Но разве ты не слышишь: воет сирена».

— Сирена! Протри глаза и открой уши: ревет бык.

«Да, конечно, бык».

— У тебя найдется огарок? Вот спички.

«Электричество вдруг погасло. Одному сидеть в потемках...»

— А что творится там, во дворце! Я остался один у дверей царя. Все разбежались: лисы и медведи, волки и обезьяны, кто куда. Слух страшлив: кому воет сирена, а кому сам черт. Наш гордый заносчивый Лев, умом не богат, — разве можно показать, что мы чего-нибудь боимся? — со страха он вскочил и оледенел, не смеет пошевельнуться: лев испугался быка.

Стефанит, зажигая свет: «Откуда взялся бык?»