Том 6

Я читал подробное описание того, как белая армия, руководимая Юденичем и автором этой книжки — генералом Родзянко, рвалась к Питеру, и удивительно, насколько же пути ее продвижения совпадали с теми путями, по которым рвались сегодня к Ленинграду армии Гитлера. И белые стукнулись о Лужский рубеж, и белые начали искать обходных путей через леса от Ляд и Осьмина, и белые жаждали вырваться к ст. Тосно и там перерезать Николаевскую железную дорогу, чтобы изолировать Петроград от страны. «12 октября, — читал я, сколупывая с хрупкой, рассыпавшейся бумаги капли и мазки окаменевшего хлебного клейстера, — на ст. Волосово вышел Талабский полк, конный егерский полк двинулся с боем, захватывая неприятельские обозы и пленных, на Хлопицы и обходом через Гамонтову, Бегуницы и Тешково, на Новокемпелово и далее на север, на Конорское шоссе. Ливенцы отдельной колонной также двинулись на Кемпелово, Кипень, Ропшу и далее на Красное Село…»

Я переписал все, что было можно, испортив хозяевам две стены, с которых почти начисто содрал обои. Я хотел их как-то приспособить снова на место. Но это не удалось, они свисали со степ лохмотьями.

Зачем я это все переписывал?

Мне думалось, что немцы тоже листали всяческие мемуары русских белогвардейцев, в большинстве своем издававшиеся в Берлине, и что маршруты их наступления планировались в немецких штабах не без участия этих когда-то битых золотопогонных вояк, выступавших с оружием против своего родного народа.

Вот что вместе с клопами выползло в эту ночь из-под источенных временем обоев старого домика в бывшем городе Ямбурге: «Воспоминания о Северо-Западной армии», воспоминания о тех временах, когда нашему народу уже пришлось однажды отстаивать красный Питер от вражеских полчищ. Воспоминания были в нашу пользу; если повторяются маршруты, то история-то не повторяется. Такого стремительного марша, какой проделали однажды Юденич и Родзянко, немцам повторить не удается. Уж не та Красная Армия стоит на путях наступления немцев, что стояла перед полчищами белых генералов…

У меня в блокноте были драгоценнейшие записи. Посмотрим, насколько точно немцы будут придерживаться маршрутов, много лет назад проложенных для них белогвардейцами, докуда доползут они, обо что разобьются, на каких рубежах, откуда начнется их обратный бег. Юденич и Родзянко бежали из Царского Села, из Лигова, из-под Пулковских высот, из-под Тосно, они добрались почти до окраин Петрограда. Но что им это дало? Потерю родины, потерю чести их генеральских мундиров, о которой они так всегда пеклись. А что еще?

8

Мыза Лилиенбахи, на северо-восточной окраине Нарвы, в пригороде, который называется Янилинн. Когда-то это был не Янилинн, а Ивангород — крепость, воздвигнутая русскими на правом берегу Наровы, против древней шведской крепости.

Они и сейчас, этим жарким летним днем 1941 года, стоят, две седые стены с башнями, на крутых берегах стремительно бегущей между ними реки. Замшелые кладки из дикого серого камня. Валы, рвы, узкие бойницы.

Мыза Лилиенбахи — в прошлом чье-то имение. Старые, приземистые здания, старые липы и тополя, старью ивы. В цементных бункерах для картофеля и турнепса — штабные учреждения стрелкового полка. В сырой сумрак уходят сплетения телефонных проводов. Мы сидим на воле, на солнце, на затравелом, задернелом покрытии одного из таких бункеров, под ветвями лип. Вдали — нарвские башни и острые готические крыши.

С нами седеющий подполковник, командир полка, и бледнолицый, светловолосый, голубоглазый эстонец Па́ук, секретарь Нарвского городского комитета КП(б) Эстонии. Па́ук приехал в полк, чтобы сориентироваться в обстановке, выяснить, как и что будет с Нарвой, перейдем ли мы в наступление, отбросим ли немцев от города или немцы могут ворваться в город. Партийный актив наготове, вооружен, он хоть сейчас может уйти в подполье, начать партизанскую борьбу. Но хотелось бы знать более определенно перспективы на ближайшие дни.

Над железнодорожной станцией, над городским вокзалом, над путями, забитыми товарными составами, с грохотом рвутся в воздухе тяжелые бризантные снаряды. Желтоватые зловещие дымы долго стоят в голубом небе.

Немцы под самой Нарвой. Они уже заняли Кренгольм с его знаменитой текстильной фабрикой, которая известна под названием «Кренгольмской мануфактуры». А далеко на западе все еще держится столица Советской Эстонии — Таллин. По лесам и болотам ползут, сражаясь, сдерживая врага, истрепанные части 8-й армии. Положение путаное, неясное. Подполковник под вопрошающим взглядом руководителя нарвских большевиков только разводит руками.

А бризантные «чемоданы» все рвутся. Жалобно воют раненые паровозы. Черный дым катится от станции к реке тугими клубами. Что-то уже горит. Где-то за рекой, на подступах к Нарве, как нам известно, сражаются подразделения наших пограничников.

— Я поеду, — говорит Па́ук, пожимая всем руки. — А вас, товарищи корреспонденты, — обращается он к нам, — приглашаю к себе в горком. Мы сейчас в ратуше. Приезжайте, пожалуйста.