Том 6

Клубы, правда, не должны получать «предварительного разрешения», но зато они должны подавать местным властям столько предварительных заявлений и выполнять такое количество формальностей, что уже по одной этой причине их деятельность становится почти невозможной. Что же касается созыва собраний под открытым небом, демонстраций и т. д., то для них требуется предварительное разрешение полиции. А для того, чтобы положить конец ношению красных лент, кокард и шапок, октроируется еще в заключение новое издание старых постановлений относительно устройства облав на лиц, носящих черно-красно-золотые[255] значки.

Вот как выглядит «право союзов и собраний», которое правдолюбивый и верный своему слову Гогенцоллерн дрожащим голосом гарантировал нам год тому назад!

II. Закон о плакатах. Все плакаты политического содержания, за исключением объявлений о законных, разрешенных собраниях (таким образом, опять все собрания являются лишь милостиво «разрешенными»), запрещаются. Следовательно, правление клуба в бурные времена не имеет права даже посредством плакатов призывать народ к спокойствию; и все это для того, чтобы ни одна жертва не могла ускользнуть из рук геройствующей солдатни! Далее: продажа или раздача печатных изданий на улице также запрещается, если не имеется соответствующего разрешения, которое может быть аннулировано в любой момент! Другими словами: прусская королевская власть хочет осчастливить нас улучшенным изданием закона о crieurs publics[256], который была вынуждена принять во Франции запуганная палата депутатов в самые худшие времена буржуазного деспотизма Луи-Филиппа.

А чем мотивируется этот закон? Тем, что плакаты и продавцы газет будут-де мешать уличному движению, а плакаты, кроме того, портят вид общественных зданий!

III. Закон о печати. Но все это еще ничто в сравнении с миленькими проектами, с помощью которых хотят заткнуть рот печати. Известно, что забота о народе, которую проявляли Гогенцоллерны, начиная с 1830 г., состояла главным образом в стремлении облагородить прусский отечески-патриархальный режим путем соединения его с современной рафинированной системой порабощения на манер Луи-Филиппа. Сохранили розги и прибавили к ним галеры, оставили цензуру и осчастливили нас одновременно перлами сентябрьского законодательства. Одним словом, нам предоставили возможность наслаждаться одновременно преимуществами феодального рабства, бюрократического полицейского строя и современной буржуазной законной жестокости. И все это вместе взятое наименовали «общеизвестным либерализмом Фридриха-Вильгельма IV».

Новый гогенцоллернский законопроект о печати с целым рядом осложняющих его формулировок осчастливил нас непревзойденным синтезом: 1) Code Napoleon {Кодекса Наполеона. Ред.}, 2) французских сентябрьских законов и главным образом 3) почтенного прусского права.

Параграф 9 заимствован из Code. В тех областях, где действует прусское право, попытка совершить преступление или подстрекательство к нему, даже если оно было успешным, до сих пор каралась менее строго, чем само преступление. В этих областях сейчас вводится статья Code, согласно которой подстрекательство к преступлению, увенчавшееся успехом, приравнивается к совершению преступления.

Параграф 10. Французское сентябрьское законодательство гласит: тот, кто посягает на основы, на которых зиждется собственность и семья в гражданском обществе, или возбуждает ненависть или, презрение граждан друг к другу, наказывается тюремным заключением сроком до двух лет. Сравните loi du 9. sept. 1835 {закон от 9 сентября 1835 года. Ред.}, статья 8:

Toute attaque contre la propriete… toute provocation a la haine entre les diverses classes de la societe sera punie etc. {Всякое посягательство на собственность… всякое возбуждение ненависти между различными классами общества карается и т. д. Ред.}.

Разница только в том, что прусский перевод: возбуждать ненависть граждан вообще друг к другу и т. д. в десять раз хуже.

Все следующие параграфы проекта составлены лишь для того, чтобы снова осчастливить Рейнскую провинцию тем самым великолепным прусским правом, которым мы наслаждались в полной мере на протяжении 33 лет и которое было отнято у нас вскоре после 18 марта[257]. Нам собираются октроировать, между прочим, следующие новые преступления, совершенно неизвестные нашему собственному рейнскому законодательству:

1. Возбуждение ненависти и презрения к государственным учреждениям или к правительству с помощью заведомо ложных сообщений или же фактов, которые не могут быть юридически доказаны.