Том 6

А теперь перелистайте «Neue Rheinische Zeitung», начиная с ноября прошлого года, и скажите, не писали ли мы в каждом номере и при каждом случае по поводу победы контрреволюции в Вене, по поводу победы контрреволюции в Берлине, по поводу октроированной конституции, не объясняли ли мы самым подробным образом в большой статье «Буржуазия и контрреволюция» и в ряде других статей, написанных до первичных выборов, как слабость и трусость немецкой буржуазии обусловили возможность контрреволюции и как контрреволюция, со своей стороны, оттолкнув буржуазию, сделала неизбежной непосредственную борьбу между остатками феодального общества и крайним полюсом современного общества, между монархией и республикой! То, что мы три месяца тому назад признали исторически необходимым результатом всего хода германской революции, «Kolnische Zeitung» преподносит в виде путаных и расплывчатых предсказаний, как результат шарлатанских попыток угадать содержимое избирательной урны в предстоящих выборах 5 марта. И эти путаные и расплывчатые предсказания считаются таким открытием, что их тотчас же предлагают вниманию благосклонной публики в виде высокопарной и напыщенной передовицы под значком А. Наивная «Kolnerin»!

Написано К. Марксом 10 февраля 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано во втором выпуске «Neue Rheinische. Zeitung» № 219, 11 февраля 1849 г.

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

ЛАССАЛЬ

I

Кёльн, 10 февраля. Мы обещали вчера вернуться к вопросу о Лассале. Вот уже 11 недель Лассаль сидит в дюссельдорфской тюрьме, и только теперь закончено следствие по поводу простых фактов, которых никто не отрицает, только теперь судебная палата выносит решение. Дело благополучно довели до того, что если судебная палата и обвинительный сенат пожелают руководствоваться максимальными законными сроками, они смогут затянуть дело до окончания предстоящей сессии дюссельдорфского суда присяжных и осчастливить узника добавочными тремя месяцами предварительного заключения!

И какого предварительного заключения!

Известно, что недавно депутация различных демократических союзов Кёльна вручила генеральному прокурору Николовиусу подписанный несколькими тысячами граждан адрес, в котором изложена просьба: 1) об ускорении следствия по делу дюссельдорфских политических узников, 2) о приличном обращении с ними во время предварительного заключения. Г-н Николовиус обещал по возможности принять во внимание эти справедливые требования.

Но вот пример того, как в дюссельдорфской тюрьме считаются с г-ном генеральным прокурором, с законами и с самыми обыкновенными требованиями приличия.

Один тюремный надзиратель позволил себе 5 января по отношению к Лассалю грубую брань, а в довершение этого отправился к начальнику и пожаловался ему, что Лассаль будто бы ему нагрубил.

Час спустя начальник в сопровождении судебного следователя появляется в камере Лассаля и, не здороваясь с ним, делает ему выговор по поводу происшедшего. Лассаль прерывает его замечанием, что среди воспитанных людей принято здороваться, когда входят к кому-нибудь в комнату, и что он считает себя вправе требовать от начальника этой вежливости.

Г-ну начальнику показалось, что это уж слишком. В бешенстве он наступает на Лассаля, оттесняет его к окну и, энергично жестикулируя, кричит, что есть мочи:

«Слушайте, вы здесь мой арестант и ничего больше; вы должны подчиняться тюремным правилам, а если вам это не нравится, то я прикажу бросить вас в карцер, а может быть, с вами произойдет и что-нибудь похуже!»

Тогда и Лассаль вышел из себя и заявил начальнику, что он не имеет никакого права наказывать его на основании тюремных правил, так как он — подследственный заключенный; что крик ничему не поможет и ничего не доказывает; что хотя это здание и тюрьма, здесь все же его комната, и если начальник (указывая на него пальцем) входит сюда к нему, то он должен здороваться с ним.

Тут начальник совсем потерял голову. Он бросился на Лассаля, замахнулся на него рукой и закричал:

«Не тычьте своим пальцем, а то я сейчас же собственноручно дам вам пощечину, чтобы…»

Лассаль тотчас же пригласил судебного следователя быть свидетелем этого неслыханно грубого обращения и отдал себя под его защиту. Судебный следователь попытался успокоить начальника, но это удалось только после того, как последний снова неоднократно повторил свою угрозу надавать Лассалю пощечин.

После такой назидательной сцены Лассаль обратился к государственному прокурору фон Аммону с предложением возбудить дело против начальника тюрьмы г-на Моррета. Действительно, насильственные действия начальника представляют собой не только грубое обращение и тяжелое оскорбление, но также и превышение власти.