Том 5. Энн Виккерс

— А нельзя ли устроить уличный митинг где-нибудь на пустыре, миссис Мэндерс? (Я — Энн Виккерс из штаба). Мы к этому привыкли, и мисс Окет, я уверена, не будет возражать.

— Нет, признаться, я буду возражать! — жалобно протянула мисс Окет с поубавившейся, но все еще невыносимой слащавостью. — Мне кажется, что на уличном митинге в свои слова нельзя вложить всю свою убежденность. И потом выступать перед какими-то случайными, незначительными людьми!

Миссис Мэндерс (а у нее был материнский, голубино-кроткий и благочестивый вид, как у всякой вдовы священника) проскрипела:

— Вот сегодня-то вас и услышат только незначительные люди! Я знаю славный пустырь, — правда, там грязновато, но зато нет кирпичей, детям будет нечем кидаться. Конечно, мы рискуем попасть в каталажку, но просить у мэра разрешение на уличный митинг сейчас уже слишком поздно. Юридически-то его нам не требуется: пустырь — частное владение. Но здешнюю полицию это не остановит. …

Энн, Элеонора и Пэт сохраняли полную невозмутимость, словно наемные солдаты; Мэгги хихикнула. Мисс Окет словно подавилась. Затем мисс Окет улыбнулась. Но улыбка ее утратила блеск и доброжелательность, а голос ее звучал так, будто она наелась песку.

— Конечно, я сделаю все, что в моих силах. Как всегда. Но боюсь, что рукоприкладство достанется на долю этих девиц. Впрочем, для них это привычная форма выступлений!

Миссис Мэндерс всегда действовала чрезвычайно энергично. Она немедленно добилась того, что в магазине, напротив входа в Большую Оперу, повесили написанный от руки плакат:

ТЭФФОРД БОИТСЯ ЖЕНЩИН!

Нам не позволяют выступать сегодня, как было объявлено, в Большой Опере. Приходите на митинг под открытым небом на угол ул. Блэр и Стэффорд в 8 часов вечера. Услышите ошеломляющую правду!

Сегодня — в среду.

На углу пустыря она поставила мальчишку с барабаном и хромого ветерана испанской войны с горном. Оба гордились своим искусством и любили щегольнуть им.

Когда без пяти восемь воительницы подъехали в астматическом автомобиле миссис Мэндерс марки «Поуп — Хартфорд» к пустырю, там уже собралась огромная толпа. Она была настроена более благожелательно по сравнению с респектабельной публикой в клейтбернском Симфоническом зале; в большинстве это были неимущие, безработные, кочегары, сторожа, чернорабочие, поденщицы, которых восхищала смелость этих пираток. Они весело приветствовали миссис Мэндерс и девушек, когда те с трудом въехали в гущу толпы, распаковали пачки с листовками и зажгли бензиновый факел. Но в этом мрачном неверном свете толпа сразу приобрела дикий вид: небритые лица, жилистые шеи, торчащие из рубашек без воротничков, шляпы, выпачканные угольной пылью или известью, дерзкие глаза судомоек.

Мисс Эмили Аллен Окет шепнула Элеоноре, единственной из этой сомнительной компании, у кого, по мнению мисс Окет, были различимы кое-какие следы аристократизма:

— О, какая ужасная толпа! Пожалуйста, убедите миссис Мэндерс, что они опасны. Нам нужно выбираться отсюда!

— О-го-го! Валяйте, девушки! Задайте им жару! Даешь избирательное право! — заревела толпа, когда миссис Мэндерс взобралась на заднее сиденье и протянула вперед обе руки.

— Они нас растерзают! — всхлипнула мисс Окет.

Миссис Мэндерс поговорила с собравшимися, как с добрыми соседями. Затем Энн начала свое привычное — слишком привычное — выступление о том, что женщины добиваются не привилегии, а возможности работать, но вдруг с пронзительным воем властно подкатил полицейский автомобиль. Десяток полицейских, размахивая дубинками, стали проталкиваться сквозь толпу вслед за своим лейтенантом.

— Слава богу! — прохныкала Эмили Аллен Окет, и утонченная Элеонора Кревкёр обернулась к ней со словами:

— Дура! Сколько возьмете, чтобы убраться в свой Нью-Йорк? ….

Едва ли охваченная паникой мисс Окет расслышала ее слова. Она выскользнула из автомобиля и почти прильнула к высоченному лейтенанту, когда он пробился к самому крылу автомобиля, и пролила на него нежный сверкающий бальзам своей улыбки. Он ее просто не заметил и обратился к Энн, которая, стоя на сиденье, смотрела на него сверху вниз, смотрела на его рот, злобно перекошенный в свете факела.

— Эй, вы! Где ваше разрешение на митинг?

— Нам оно не требуется. Никакого разрешения нам не требуется, — чопорно произнесла миссис Мэн дере. — Будьте добры, не вмешивайтесь не в свое дело, лейтенант. Это не уличный митинг. Частное владение. Разрешение не…

— Черта с два не требуется! Вон толпа запрудила мостовую. Значит, митинг уличный. Хватит, закрывайте пасть и проваливайте, а не то арестую всю вашу шайку!

Чопорность слетела с дочери епископа, и миссис Мэндерс завопила:

— Ах, арестовать! Давайте, арестовывайте. Мы этого и хотим. (Холодно улыбавшаяся Элеонора увидела, что мисс Эмили Аллен Окет шмыгнула за спину лейтенанта и исчезла в толпе.) Это единственное, что подействует на таких болванов, как вы, как весь город!